Его обреченная - Виктория Дмитриевна Свободина

него когда-нибудь будут дети, вовсе не обязательно, что драконы, да это и не так важно кто.

Я смирилась, приняла решение мужа, хотя и понимала, что это неправильно, но слишком сильно его любила.

Мы прожили счастливую сотню лет. Я стала Великим лекарем и любимой правительницей эльфийского народа. Наше счастье и гармонию мира омрачало только отсутствие детей. Народ надеялся и ждал их от нас, а брат повелителя тоже все никак не стремился обзаводиться нареченной и семьей.

И самое для меня сейчас удивительное – Леррет в итоге сам же и поехал к брату, на его территорию. Я знаю, что просил, буквально умолял его найти нареченную, жениться и обзавестись детьми, потому что на тот момент, таких, как Лер и Терред у мира осталось только двое. Терред не хотел. Его и так устраивала его жизнь. Я знаю, что у него было множество женщин, но к одной он сильно не привязывался и тем более замуж не звал. Нехотя, только после долгих уговоров, он согласился обратиться к оракулу. Леррет был счастлив.

Но судьба коварна и мстительна. Никто не думал и не ожидал, что нареченной бездушный оракул предскажет меня – давно замужнуюю эльфийку. Не просто замужнюю, а жену его младшего брата.

Леррет был в бешенстве и одновременно раздавлен. В тот же момент, как узнал, он возненавидел брата. Закрыл границы и объявил драконьим землям о прекращении каких-либо дипломатических отношений.

Несмотря на все выстроенные баррикады Терреду все удалось уговорить брата на новую встречу и разговор "на троих".

Во время встречи на границе Терред нехотя предложил свой вариант решения возникшей проблемы. Не афишировать, что я его нареченная, сказал, что я его совершенно не интересую и вообще не в его вкусе, но если не исполнить пророчество, это повлечет много проблем и последствий. И что почему бы не провести ритуал и свадьбу тайно. Скорее всего беременность наступит во время первой брачной ночи и ритуала. То есть будет всего одна ночь, а после я вернусь к Леррету. Для будущих детей Терред согласен будет стать очень хорошим и добрым дядюшкой, но называть отцом они будут Леррета.

Предложенный Терредом вариант показался мне диким, но возможным, ведь тогда над нами больше не будет висеть пророчество, у эльфийского народа появятся наследники, а у нас с Лером полноценная семья.

Леррет не принял предложение брата, послав его с его идеями как можно дальше. Терред пожал плечами, кажется, даже облегченно выдохнул, мол сделал все, что мог, с него ответственность снята, махнул рукой и отправился восвояси.

С момента той встречи прошло три года. Последствия той встречи не заставили себя долго ждать. Я наблюдала, как природа моего края стремительно увядает. Вырождаются наши восхитительные и могучие леса, ухудшается климат. И ладно бы только это. Наши старики-долгожители, успешно жившие не одно столетия, вдруг стали массово умирать от старости. Можно было бы списать на совпадение. Но дети. У эльфов с деторождением все не очень просто, детей рождается мало, они долгожданные, и я, как лекарь, всегда присутствовала на самых сложных и опасных родах. И может быть везло, или мне действительно благоволила богиня, но все роды заканчивались успешно. И вдруг смерть. Одна, вторая. Я делала все что могла, прилагала все свои силы, но этого оказывалась мало, я видела, как родители сходят с ума от горя и винила в этом себя.

Леррет тоже изменился. С каждым днем он все больше стал уходить в себя, становиться злее, отдавал приказы, какие раньше ни за что бы не дал. Эльфы точно не знали, почему так все происходит, только предполагали, что Черный дракон по каким-то причинам захотел меня себе и решили, что это он насылает на нас все эти беды. О драконе и так не особо лестно отзывались, но теперь возненавидели. Эта ненависть поселилась в сердцах эльфов и я, лекарь, видела это как болезнь, отравляющую мой народ.

В один из дней я не выдержала. Тайно написала Терреду и попросила помощи.

Свой побег из дворца я помню смутно, потому что постоянно плакала и от этого все было в пелене. Уходила только я не в одиночестве. Со мной отправился мой самый преданный друг, единственный, кто ни за что не осудил меня и понял. Шейривиел. Белый грифон.

Глава 27

Мы не долетели с моим другом даже до границы эльфийских земель. Что-то случилось. Что-то страшное. Вмиг стемнело, поднялся сильный ветер. Мир вокруг словно взбесился.

Мы с Шивом совершили экстренную посадку у храма богини, где уже стали собираться перепуганные эльфы, прося ее милости. В тот момент я услышала ее голос. Голос божества. Ее голос был печален, она переживала за свой народ, она знала, что эльфы и дриады обречены. Мой муж совершил страшное. Узнав, что я покинула дворец, он сорвался. Это было последней его каплей. Он проклял своего родного брата. Проклял, потому что убить был не в силах. Проклятье сработало. Терред превратился в камень, но проклясть дракона, это не равнозначно проклятью обычного человека. Мир, находившейся в хрупком балансе, дал трещину, высвободились страшные силы. Отдача за проклятие оказалось не менее страшным и уже неслось к эльфийским землям новой волной, которая должна была уничтожить все население и города.

Я не могла это принять, спросила, можно ли хоть что-то предпринять, чтобы всех спасти.

Оказалось, что да. Отдачу проклятия уже было не обратить, но хотя бы смягчить. Города будут стерты, но эльфийская раса сможет выжить, превратившись в нечисть, которая сможет выжить даже на проклятых землях.

Цена – всего лишь две моих жизни.

Конечно, я согласилась принять эту цену. Грифон поднял меня на плечо богини-статуи и не пожелал улетать вниз, он решил до конца оставаться со мной. Мой верный друг и товарищ. Мы вдвоем встречали летевшую на наши земли злую волну тьмы и хаоса. Я засветилась. Засияла, как маленькая звезда, отдавая всю свою магию, целительные и жизненные силы.

В самые последние минуты своей жизни, я видела, как статуя богини оживает и в самые последние мгновения берет и рукой закрывает от летящей волны хаоса грифонье гнездо. Это были дети Шейривиела и его награда за его бесконечную преданность и храбрость.

А после тьма.

Плачу, находясь во тьме. Оплакиваю тех, с кем не была знакома, но вспомнила и полюбила всем сердцем