Цепная реакция - Симона Элькелес

Оглядываюсь вокруг — ищу Никки — и наконец вижу ее на трибунах. Она болтает с кем-то из своих подружек.

— Эй, Ник! — кричу я, чтобы привлечь ее внимание.

Никки коротко косится на меня и отводит глаза. Какого черта?

Я иду к ней, по-прежнему с Пако на руках.

— Никки, в чем дело?

Ее подружки скомканно здороваются и убегают.

Никки скрещивает руки на груди — высокомерно, как настоящая мексиканка. Все-таки как бы она ни старалась, ее происхождение нет-нет да и дает о себе знать, процарапывается на поверхность.

— Честно говоря, я успела взревновать, пока ты трындел с Марианой.

— Что, вот прямо серьезно ревнуешь? — забавляюсь я. — Здóрово.

Значит, ей не плевать на меня и наши отношения.

— Ничего смешного, Луис. Ты с ней заигрывал.

— Это не я. Это Пако. Ты будешь обвинять ребенка, которому и двух лет не исполнилось? — Чуть наклоняю голову набок и меняю тему: — Видела два гола, что я для тебя забил?

— Для меня?

— Неужели не видела, как я показывал на тебя, когда забивал их?

— Ты показывал на небо, Луис. В сторону бога.

— Это одно и то же.

— Нет, не одно и то же, и ты это знаешь. — Она забирает у меня Пако, и племянник сразу принимается играть с ее волосами. Теперь ревную уже я. — Как ты вообще можешь шутить о таких вещах? — продолжает Никки.

— Потому что это полная тупость, Ник. У меня за весь день не было ни минутки свободной, чтобы думать о ком-то еще, кроме тебя. — Пако несколько раз слюняво целует девушку пухлыми губами в щеку. — Смотри-ка, он к тебе подлизывается.

— Ну хоть кто-то.

— То есть ты собралась со мной ругаться? Прежде чем ты ответишь, предупреждаю: ты потрясающе сексуальна, когда вот так злишься на меня.

— Я просто… ладно, проехали. Что толку об этом говорить, если ты даже не осознаешь, что с кем-то заигрываешь.

Мои братья ржут, видя, с каким холодным равнодушием Никки со мной разговаривает.

— О нет, — издевательски тянет Карлос. — У нашего маленького братишки большие проблемы.

Он обнимает нас с Никки за плечи.

— Ребят, поцелуйтесь и помиритесь уже. Киара будет тут меньше чем через час, а у меня есть для вас ужасно важное задание. Тебя это тоже касается, Алекс.

— И что же это за задание? — спрашиваю я.

— Откопать мамину шкатулку с украшениями.

Что, опять? Нет, только не это. Когда Карлос был маленьким и глупым, он обожал притворяться пиратом, спрятавшим где-то свои сокровища, — ему это казалось жутко прикольным. Его добычей стали и украшения mi’amá — они хранились в специальной шкатулке. Закончилось все далеко не прикольно — Карлос забыл, где именно зарыл свой «клад». А ведь в шкатулке хранились мамино обручальное кольцо и все ее нехитрые драгоценности и бижутерия. Несколько лет подряд мы перекапывали крошечную рощицу возле нашего дома, но уходили с пустыми руками.

— Вряд ли Никки рвется на охоту за сокровищами, — кривлюсь я.

— А я не против, — улыбается она. — Где зарыт клад?

— Хороший вопрос. Где-то в овраге рядом с нашим домом. — Карлос трет остриженную ежиком макушку и морщится. — Эта долбаная шкатулка нужна мне до зарезу. Киара вот-вот приедет, и мне обязательно нужно отыскать чертов клад. Я сегодня утром уже сам попытался порыть там, но проклятая нога подвела.

Возвращаемся домой. Карлос уезжает в аэропорт встречать Киару, а мы все, захватив лопаты, топаем в чертов овраг. Никки заставила меня заглянуть в приют и привезти немецкую овчарку по кличке Хэнк. Предполагается, что он нам поможет, — Никки клянется, что в жизни до приюта этот пес был натаскан на поиск различных предметов.

Приходим на место, и Алекс делит площадь на квадраты. Ни он, ни я, ни Бриттани особо не рассчитываем на успех. Но нам всем с лихвой хватает оптимизма и энергии, которыми так и лучатся Хэнк и Никки. Овчарка возбужденно нюхает воздух и шастает вокруг, шурша листьями и сухими ветками, а мы с Никки беремся за лопаты.

Бриттани вскидывает над головой маленькую садовую лопатку — ну прямо школьница на уроке, поднявшая руку.

— Глубоко копать-то? — кричит она.

— Понятия не имею, — отвечает Алекс. — Но, думаю, не особо. Карлос ведь был ребенком, а мелким быстро все надоедает.

Я принимаюсь за раскопки, разметив выделенную площадь на десятидюймовые квадраты, чтобы ничего не пропустить. Шкатулка была белой, и пусть даже она долго пролежала в земле, увидеть ее будет несложно. Я смотрю на Никки. Она о чем-то разговаривает с Хэнком и дает собаке команду: «Ищи!» Да ладно, неужто пес правда понимает, что это значит?

Я смеюсь, глядя, как Хэнк сосредоточенно вынюхивает воздух. Наконец он садится на землю, и Никки принимается копать именно в том месте, которое указала ей овчарка. Она так увлечена делом, что даже не смотрит никуда — только под ноги. Значит, можно безнаказанно за ней наблюдать.

Я примерно понимаю, о чем думает Никки. Согласно ее представлениям о жизни, она нужна Карлосу. Он уже отчаялся найти дурацкую коробку, а для Никки нет лучшей мотивации, чем чужое горе, которому она в силах помочь. Я не удивлюсь, если она теперь до ночи будет раскапывать каждую точку, которую укажет ей Хэнк. Моя девушка на задании, она помогает людям. У меня не хватает духу сказать Никки, что Хэнк, может быть, всего лишь вынюхивает себе местечко поудобнее, чтобы пристроить туда свою задницу, а не ищет мамину шкатулку. И мне очень интересно, что бы сказала моя девушка, если бы услышала от меня, что мне она тоже нужна.

Минут через двадцать, раз пять сорвавшись на ложную тревогу, я слышу крик Никки:

— Кажется, Хэнк ее нашел!

Вскидываю голову. Никки стоит на коленях и отчаянно машет руками, подзывая нас. Я подхожу ближе и вижу: она вправду откопала какой-то предмет. Виден только светлый угол, но это скорее всего именно то, что мы ищем. Хэнк заливается радостным лаем.

— Это не собака, а чертов гений, Никки, — говорит Алекс, хватается за лопату и откапывает «клад» целиком. Через пару минут я помогаю ему достать шкатулку.

— Напишу эсэмэс Карлосу, скажу, что мы ее нашли, — говорю я, а Алекс, покопавшись немного, поднимает сгнившую за эти годы крышку.

Никки широко улыбается, подзывает Хэнка и принимается хвалить и гладить его, угощая лакомством, которое прятала в кармане. Я до сих пор в ступоре и не могу поверить, что собаке реально под силу проделать такое. Может, Хэнку просто повезло? Но когда я снова смотрю на пса, мне кажется, на его морде тоже сияет гордая довольная ухмылка.

Алекс достает из шкатулки обручальное кольцо mi’amá, поднимает его к рассеянному свету, пробивающемуся сквозь кроны. Бриллиант ярко вспыхивает в солнечных лучах.