Акула в камуфляже - Сергей Зверев

Три домика. В одном, который в центре, – кают-компания, камбуз и столовая, рядом пристройка с дизельным электрогенератором. В соседнем домике, стоящем справа, – каюты полярников, это жилой блок. Наибольший интерес для Полундры и его спутников представлял третий домик, над которым торчала ржавая радиомачта: в нем размещалась радиорубка, лабораторный и медицинский отсеки.

Как же сразу прибавилось сил, когда перед глазами Полундры, Зарнова и Муличенко возникли эти невзрачные домики! Сейчас они представлялись измотанным людям прекраснее любых дворцов. Прав оказался Сергей Павлов: вот она, станция! Теперь спасение становилось не туманной мечтой, а близкой реальностью. Ноги сами понесли путешественников вперед, словно не было позади адски трудного многочасового пути… Трое людей чуть ли не на бег перешли, лишь бы скорее там, куда они стремились с такой настойчивостью и упорством, оказаться.

И остановились, все трое, перед вдруг открывшейся им мрачной и печальной картиной. Никаких сомнений: метрах в трехстах перед станцией на скальном обнажении, с которого ветра сдули снег, располагалось кладбище. Совсем маленькое – четыре могилы с оградками из якорных цепей на металлических стойках.

…Хоть полярные исследователи, вооруженные современной техникой и средствами связи, стали намного сильнее, чем во времена Амундсена и Скотта, но и в наши дни работа на ледовом континенте сопряжена с большими трудностями, риском, опасностями.

За сравнительно короткую, но яркую историю освоения Антарктиды здесь произошло немало трагических случаев. Антарктида – единственный континент, где почти никто не умирал от болезней или в преклонном возрасте, смерть поражала исследователей в расцвете сил при непредвиденных форс-мажорных обстоятельствах и катастрофах.

В начале двадцатого века человечество было потрясено героической гибелью капитана Роберта Скотта и его спутников на обратном пути с Южного полюса. Да, их попытка победить Антарктиду окончилась трагической неудачей, но эта неудача стоила иного легкого успеха! Ведь именно Скотта и его знаменитый дневник вспомнил Зарнов в самый первый день на антарктическом берегу. Скольких отважных людей призвал в Антарктиду героизм участников тех, первых экспедиций!

Широко известны и другие трагические исходы в антарктических путешествиях первопроходцев шестого материка.

К сожалению, и в наше время никто не застрахован от неудач, порой трагических. Наиболее характерные причины гибели людей в Антарктиде – авиационные катастрофы, провалы в ледяные трещины – это очень ярко проиллюстрировал случай с Андреем Муличенко, несчастные случаи во время разгрузки судов и, как ни странно, пожары.

Увы, стала обычной фраза: «Погиб в борьбе с суровой природой Антарктики». Все это, конечно, так: куда уж суровее! Однако немалая часть катастроф, особенно в последнее время, когда технические возможности человека необычайно возросли, происходит из-за нелепых случайностей и по недосмотру, а когда и по разгильдяйству. Собственно, по тем же самым причинам, что и большинство несчастных случаев на других материках.

Память о погибших исследователях увековечивается на географических картах южнополярного континента, их именами называют новые географические объекты – горы, ледники, острова, которые и в наше время открывает в Антарктиде почти каждая экспедиция.

И еще остаются такие вот скромные могилы.

С могилами, правда, не так все просто. Дело в том, что СССР был единственной страной, которая не вывозила из Антарктиды тела своих погибших или умерших граждан. Кладбища, естественно небольшие – на три-четыре могилы, устраивались неподалеку от полярных станций.

Вот как раз на такое кладбище и наткнулся Сергей Павлов с двумя своими спутниками.

С минуту все трое просто молча стояли над последним приютом неизвестных им полярников, отдавая тем дань уважения. Полундра смотрел на могилы, и на душе у североморца становилось все пасмурнее. Те, кто лежали здесь, наверняка были достойными, отважными и мужественными людьми, другие в Антарктиде практически не встречаются. И вот покоятся они за десятки тысяч километров от далекой родины, в промерзшем скальном грунте. Ни деревца над их могилами, ни кустика, ни травинки… Тут еще вспомнился Полундре убитый Коля Гробовой, у которого даже такой могилы нет.

Но не время было предаваться печальным размышлениям. Они ведь сами только чудом спаслись от смерти, и неизвестно еще, какие трудности и опасности поджидают их впереди: Антарктида богата на поганые сюрпризы. Сейчас их ждала станция!

Дверь домика, где была расположена радиорубка, на замок закрыта не была, как обычно и делается в безлюдных местах, ее защищал лишь запор и нетронутая пломба. Полундра, Зарнов и Муличенко вошли в домик.

Так: здесь медпункт, в этом отсеке – лаборатория, а где же радиорубка? Ага, вот и она!

Оборудование, приборы, мебель – все, что было в отсеке радиорубки, выглядело жалким, заброшенным, производило гнетущее впечатление. Как, впрочем, и вся станция: всегда бывает грустно, когда попадаешь в оставленное людьми жилье.

– Когда станцию законсервировали? – спросил Зарнов, разглядывая приборы связи.

– Точно не скажу, но еще при Горбачеве, – ответил Полундра. – То есть более полутора десятков лет назад.

– Ого! Тогда у нас проблемы, – невесело протянул Зарнов. – Ни один аккумулятор не мог бы простоять в заряженном состоянии полтора десятка лет, да еще при страшных зимних морозах. Даже если аппаратура исправна, чем мы ее запитывать будем? Право, начинаю жалеть, что мы ту погань на берегу оставили. Хотел же ты этот отравленный аккумулятор с собой прихватить! Он хоть и с какой-то непонятной пакостью внутри, но напряжение выдавал – будь здоров! Ничего, как-нибудь выдержали бы, посменно бы у рации сидели, чтобы крышу не снесло. А теперь как быть?

Полундра посмотрел на Зарнова несколько странным взглядом.

– Ничего страшного, тезка! – успокаивающе сказал он. – Ты забыл: тут, на станции, обязательно должен быть дизель-генератор. Ты ведь связист по специальности? Вот и превосходно: посмотри, что там с рацией, исправна ли она. А я тем временем разберусь с генератором, постараюсь его запустить. Тогда и будет тебе питание.

Сказав это, Павлов направился к выходу из домика. Вещмешок, сделанный из тюленьей шкуры, так и остался у Полундры за спиной. А на плече у североморца висел винчестер «Манлихер-302» с пятью патронами в магазине…

Кай Чун Бань был крепким, опытным профессионалом, он не терял времени даром, хотя положение острого цейтнота, в которое угодил кореец, иначе как дьявольски сложным назвать было нельзя. Тут еще звонок этого жирного идиота Лайонса! Поторапливать, видите ли, вздумал! Ценные руководящие указания давать… Словно без его панического звонка Кай Чун Бань не сделал бы все возможное и невозможное, чтобы поскорее схватить русского аквалангиста и яхтсменов с «Кассиопеи».

Белосельцева оказалась не из пугливых, она упорно молчала. Кай Чун Бань решил подождать пока что с пытками. Вовсе не из соображений гуманизма, просто кореец допускал, что Людмила в самом деле ничего не знает о теперешнем местонахождении своего ныряльщика и аккумулятора. Он намеревался использовать женщину по-иному, а убить ее сколь угодно мучительным способом никогда не поздно.