Иметь и не иметь - Эрнест Хемингуэй

Стоит только задуматься о том, насколько лучше было бы, несхитри он так ловко пять лет тому назад, и в его возрасте этого достаточно,чтобы через несколько минут желание изменить то, что уже не может бытьизменено, открыло лазейку тревоге. Только простачки тревожатся. Но тревогуможно приглушить, если выпить шотландского с содовой. К черту доктора и егосоветы. И вот он звонит стюарду, и тот, заспанный, приносит стакан, и когда всевыпито, спекулянт уже не простачок больше; ни перед кем, кроме смерти.

А на соседней яхте спит симпатичное, добропорядочное искучное семейство. У отца совесть чиста, и он спит крепким сном, повернувшисьна бок, шхуна борется с ураганом в рамке над его изголовьем, настольная лампагорит, книга упала и лежит на полу у постели. Мать спит спокойно и видит во снесвой садик. Ей под пятьдесят, но это красивая, здоровая, хорошо сохранившаясяженщина, и она еще привлекательна, когда спит. Дочке снится жених, которыйзавтра должен прилететь самолетом, и она ворочается во сне и чему-то улыбаетсяи, не просыпаясь, подтягивает колени чуть не к самому подбородку, и,свернувшаяся, как котенок, вся в светлых кудряшках, с гладкой и нежной кожей,она похожа во сне на свою мать в юности.

Это счастливое семейство, и все члены его любят друг друга.Отец – человек с сильно развитым чувством гражданского достоинства и со многимизаслугами, в свое время противник сухого закона, не ханжа, великодушен,разумен, добр и почти никогда не выходит из себя. Команда яхты получает хорошеежалованье, хорошее помещение и сытную пищу. Все они высоко ценят хозяина илюбят его жену и дочку. Жених – член общества «Череп и кости»,[11] подающийнадежды, пользующийся всеобщим уважением, который пока еще больше думает одругих, чем о себе, и был бы слишком хорош для всякой девушки, кроме прелестнойФрэнсис. Вероятно, он и для Фрэнсис чуточку слишком хорош, но пройдут годы,прежде чем она это узнает, а если все сложится удачно, может и совсем неузнать. Мужчины, которые всегда на высоте в «Черепе», редко оказываются навысоте в постели; но для прелестных девушек вроде Фрэнсис замысел значит неменьше, чем выполнение.

Как бы то ни было, все они спят спокойно, но откуда жевзялись те деньги, которые они расходуют с такой пользой и удовольствием,чувствуя себя при этом вполне счастливыми? Эти деньги взялись от продажимиллионов бутылок одного широко распространенного продукта, который обходитсяфабриканту в три цента кварта, а продается по доллару за большую бутылку,пятьдесят центов за среднюю и двадцать пять за маленькую. Но выгоднее покупатьбольшую, и если вы зарабатываете десять долларов в неделю, вы платитесовершенно ту же цену, как если бы вы были миллионером, а качество продукта всамом деле высокое. Он дает тот именно эффект, который обещан, и еще многиедругие. Благодарные клиенты со всех концов света пишут письма об открытых иминовых случаях применения, а старые клиенты так же верны ему, как ГарольдТомкинс, жених, «Черепу и костям», или Стэнли Болдуин – Хэрроуской школе[12].Там, где деньги наживаются таким путем, самоубийств не бывает, и каждый спитспокойным сном на яхте «Альзира», капитан Ион Якобсон, команда четырнадцатьчеловек, пассажиры: владелец с семьей.

У четвертого причала стоит двухмачтовая яхта тридцатичетырех футов в длину, на борту которой находятся двое из тех трехсот двадцатичетырех эстонцев, которые плавают по всем морям мира на судах от двадцативосьми до тридцати шести футов в длину и отовсюду шлют корреспонденции вэстонские газеты. Эти корреспонденции весьма популярны в Эстонии, и авторы ихполучают от доллара до доллара тридцати центов за столбец. Они занимают место вамериканских газетах, отводимое бейсбольной и футбольной хронике, и печатаютсяпод общим заголовком «Саги наших бесстрашных путешественников». Ни одна гаваньдля морских яхт в южных водах не обходится без парочки загорелых, просоленныхбелобрысых эстонцев, мирно ожидающих гонорара за последнюю корреспонденцию. Кактолько гонорар будет получен, они распустят паруса и отправятся в другуюгавань, где напишут другую сагу. Они тоже вполне счастливы. Почти так жесчастливы, как пассажиры «Альзиры». Великое дело быть бесстрашнымпутешественником.

На «Иридии» спит сам хозяин, по профессии зять богатоготестя, и его любовница Дороти, жена высокооплачиваемого голливудского режиссераДжона Холлиса, который еще надеется, что его мозг переживет печень, и готовитсяпод конец объявить себя коммунистом во спасение своей души, так как прочиеорганы уже настолько прогнили, что спасти их невозможно. Зять, могучегосложения, плакатно-красивый, лежит на спине и храпит, но Дороти Холлис, женекинорежиссера, не спится, и она, накинув халат, выходит на палубу ивсматривается в темные воды гавани, пересеченной прямой линией волнолома. Напалубе прохладно, и ветер развевает ее волосы, и она отводит их с загорелоголба и, плотнее запахнув халат, потому что от холода у нее отвердели соски,замечает огни катера, подходящего к волнолому со стороны моря. Она видит, какони быстро и неуклонно подвигаются вперед, и у самого входа в гавань на катерезажигается прожектор, и сноп света, ослепив ее по пути, скользит к причалубереговой охраны, где выхватывает из темноты группу ожидающих и черный лак санитарногоавтомобиля, принадлежащего похоронному бюро, так что ему случается такжеслужить катафалком.

Придется в конце концов принять люминал, подумала Дороги.Должна же я поспать. Бедный Эдди пьян как стелька. Он меня любит, и он оченьславный, но он всегда так напивается, что сразу же засыпает. Он такой милый.Конечно, если б я вышла за него замуж, он бы спутался с кем-нибудь еще. Авсе-таки он милый. Бедный мальчик, он совсем пьян. Хоть бы его не мутило утром.Пойду уложу волосы и постараюсь все-таки немножко поспать. А то стану совсемстрашилищем. Я хочу быть красивой для него. Он милый. Как жаль, что я не взялагорничной. Нельзя было. Даже Бэйтс и то нельзя было. Как-то бедный Джон себячувствует? Он тоже очень милый. Надеюсь, ему лучше. Эта несчастная печень. Безменя там некому о нем позаботиться. Надо хоть немного поспать, не то будувыглядеть завтра совершенным страшилищем. Эдди милый. И Джон тоже, и егопечень. Ах, эта несчастная печень. Эдди милый. Как жаль, что он так сильнонапился. Он такой большой, и веселый, и сильный, и вообще. Может быть, завтраон так не напьется.