Иметь и не иметь - Эрнест Хемингуэй

– Ничего? – сказала миссис Трэси. –Ничего? – Потом сжала оба кулака и запрокинула голову, чтобы закричатьгромче. Горе миссис Трэси было сверх ее сил.

Толпа слушала ее в почтительном молчании. Крики миссис Трэсикак нельзя лучше подходили к зловещему виду четырех мертвых тел, на которыешериф и его помощники набрасывали в эту минуту одеяла, скрывая от глаз зрелище,какого город не видел уже несколько лет, с тех самых пор, как Исленьо линчевалина Каунти-Род и потом повесили на телеграфном столбе при свете фар автомобилей,съехавшихся со всей округи.

Толпа была разочарована, когда трупы накрыли, но все-таки изцелого города только те, кто был здесь, видели все. Они видели, как миссисТрэси упала в воду, и еще раньше, когда они стояли за воротами, они видели, какувезли в Морской госпиталь Гарри Моргана. Когда шериф приказал очиститьпристань, они ушли, спокойные и довольные. Они сознавали, какая удача выпала наих долю.

Между тем в приемной Морского госпиталя Мария, жена ГарриМоргана, и ее три дочери сидели на скамье и ждали. Все три девочки плакали, аМария кусала носовой платок. Она с утра не могла заплакать.

– Папа ранен в живот, – сказала одна из девочексестре.

– Ужас, – сказала сестра.

– Тише, – сказала старшая сестра. – Я молюсьза него. Не мешайте мне.

Мария не говорила ничего и только кусала носовой платок инижнюю губу.

Немного спустя вышел доктор. Она посмотрела на него, и онпокачал головой.

– Можно мне туда? – спросила она.

– Нет еще, – сказал он. Она подошла к нему.

– Кончено? – спросила она.

– Боюсь, что так, миссис Морган.

– Можно мне взглянуть на него?

– Нет еще. Он сейчас в операционной.

– А, черт, – сказала Мария. – А, черт. Яотвезу девочек домой. Потом я вернусь.

В горле у нее что-то вдруг вздулось и встало поперек, такчто она не могла глотнуть.

– Идем, девочки, – сказала она. Все три девочкипошли за ней к старой, потрепанной машине, и она села за руль и включила мотор.

– Как пaпa? – спросила одна из девочек. Мария неответила. – Мама, как папа?

– Не разговаривайте со мной, – сказалаМария. – Только не разговаривайте со мной.

– Но…

– Молчи, дочка, – сказала Мария. – Молчи имолись за него.

Девочки опять заплакали.

– Ну вас, – сказала, Мария. – Перестаньтеплакать. Я сказала: молитесь за него.

– Мы молимся, – сказала одна из девочек. – Явсе время молюсь, с самой больницы.

Когда они свернули на Роки-Род, фары осветили впереди фигуручеловека, который нетвердым шагом брел по тротуару.

Пьянчуга какой-то, подумала Мария. Какой-то несчастныйпьянчуга.

Они поравнялись с ним и увидели, что лицо у негоокровавлено, и когда машина скрылась за поворотом, он все еще брел нетвердымшагом в темноте. Это был Ричард Гордон, возвращавшийся домой.

У дверей дома Мария остановила машину.

– Ложитесь спать, девочки, – сказала она. –Идите наверх и ложитесь спать.

– Мама, но как же папа? – спросила одна издевочек.

– Не спрашивайте меня, – сказала Мария. –Ради всего святого, не разговаривайте вы со мной.

Она развернулась и поехала назад, к госпиталю.

Возвратясь в госпиталь, Мария Морган одним духом взбежала накрыльцо. На пороге она столкнулась с доктором, только что отворившим дверь. Онустал и торопился домой.

– Все кончено, миссис Морган, – сказал он.

– Он умер?

– Умер на столе.

– Можно мне взглянуть на него?

– Да, – сказал доктор. – Он умер оченьспокойно, миссис Морган. Он не чувствовал боли.

– Господи, – сказала Мария, Слезы потекли у нее пощекам. – О-о, – простонала она. – О-о, о-о, о-о!

Доктор положил ей руку на плечо.

– Не трогайте меня, – сказала Мария. Потом: – Яхочу взглянуть на него.

– Пойдемте, – сказал доктор. Он прошел вместе сней по коридору и вошел в белую комнату, где Гарри Морган лежал на высокомстоле, под простыней, прикрывавшей все его большое тело. Свет в комнате былочень яркий и не давал теней. Мария остановилась в дверях, испуганная этимсветом.

– Он совсем не мучился, миссис Морган, – сказалдоктор. Мария как будто не слышала его.

– А, черт, – сказала она и опять заплакала. –Что за проклятое лицо!

Не знаю, думала Мария Морган, сидя в столовой у стола. Можетбыть, терпеть понемногу, день за днем, ночь за ночью, и тогда ничего. Хужевсего эти проклятые ночи. Если бы еще я любила наших девочек, тогда бы ничего.Но я их не люблю, наших девочек. И все-таки нужно о них подумать. Нужно найтикакую-нибудь работу. Я совсем как мертвая, но, может быть, это пройдет. Не всели равно? Все-таки нужно взяться за работу. Сегодня ровно неделя. Боюсь, если янарочно буду все время думать о нем, я забуду, какой он. Это было самоестрашное, когда я вдруг забыла, какое у него лицо. Нужно взяться за работу, какмне ни тяжело. Если б он оставил деньги или если б выдали награду, было былегче, но мне бы легче не было. Первым делом нужно продать дом. Сволочи, убилиего. Сволочи проклятые! Только это я и чувствую! Ненависть и еще будто у меняпусто внутри. Так пусто, как в пустом доме. Придется все-таки искать работу.Нехорошо, что я не пошла на похороны. Но я не могла. Нужно искать работу. Ктоумер, тот уже не вернется.

Такой он был задорный, сильный, быстрый, похожий накакого-то диковинного зверя. Я никогда не могла спокойно смотреть, как ондвигается. Я была всегда так счастлива, что он мой. В первый раз ему счастьеизменило на Кубе. Потом все пошло хуже и хуже, и вот кубинец убил его.