Семь ночей в постели повесы - Анна Кэмпбелл

– Тебе ведь уже приходилось это делать, – напомнил он с дразнящими нотками в голосе.

– Но тогда я могла тебя видеть, – колко отозвалась она.

«Brava, bella. Не прекращай бороться».

– Когда не видишь, обостряются другие чувства.

– Я стесняюсь, – сказала Сидони так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать.

Он уловил аромат, который принадлежал только Сидони. Прикрыв глаза, втянул этот аромат в легкие.

Желание быть внутри нее ударило как раскат грома. Однако прикосновение его было легким, когда он целовал ее вдоль груди к кружевному краю рубашки. Если он продержит ее в постели следующие три дня, если будет пить ее поцелуи допьяна, если раскроет все тайны восхитительного тела, то наверняка насытится, не так ли? Да вот только он уже знал, что аппетит его от этого еще больше разыграется, подпитываемый желанием. Ему все будет мало.

Джозеф мягко опустил шелк рубашки, обнажая твердый розовый сосок. Сидони вздрогнула. Когда он обхватил грудь, дыхание ее вырвалось резким вздохом. Нетвердыми пальцами он расшнуровал корсет и снял его. Боже милостивый, как же она прелестна! Он мог бы боготворить ее тело всю жизнь и чувствовать, что все равно не воздал ей должное.

Стараясь не сдвинуть повязку, Джозеф стащил красное платье, затем шемизетку – через голову. Распрямил длинные стройные ноги, снял туфли и стащил чулки. Бросив одежду на пол, медленно провел руками вверх по атласной коже, остановившись у самого основания бедер.

– Это грех против природы – скрывать такое бесподобное тело. Я приказываю тебе ходить нагишом.

Она хрипло рассмеялась, опершись сзади на руки для равновесия.

– Я буду смущать миссис Бивен.

Ладони Джозефа пробежали вдоль ее бедер и ощутили, как растянулись мышцы. Такая ее поза приподнимала грудь кверху. Он втянул сосок в рот – она затрепетала. Дрожь ее усилилась, когда он переключил внимание на другую грудь.

Пальцы Сидони запутались у него в волосах, притягивая ближе.

– Догадываюсь, что ты все еще одет, – сухо промолвила она.

Он поднял голову.

– Откуда ты знаешь?

– Меррик, в твоем тоне слишком много превосходства, чтобы было иначе.

Минуту назад она пробуждала в нем желание упасть на колени в благоговении. Сейчас смешила его. Какая колдовская смесь!

– Джозеф.

– Распутный, окаянный, лживый, коварный змей Джозеф, – проговорила Сидони язвительно-сладким тоном.

Он опрокинул ее на спину в путанице изящных рук, стройных ног и рассыпавшихся волос.

– Ты так любезна.

Руки ее стиснули его рубашку, когда он склонился над ней.

– Я знала, что ты не разделся.

– Всему свое время, la mia vita. – Он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Вытянувшись под ним, она походила на рассерженную богиню. – Куда ты так спешишь?

– Скоро уже рассвет.

– Рассвет – не конец наслаждению, – вкрадчиво проговорил он.

Его рассерженная богиня покраснела так густо, что краска просочилась из-под повязки. Какое же она чудо! Слаще, чем baklava миссис Бивен. Экзотические нотки. Пряности и мед, которые задерживаются на языке и заставляют мужчину жаждать большего. Разжигают мужской аппетит.

Вскочив на колени, Джозеф стащил через голову рубашку и небрежно швырнул в угол, потом снова опустился на нее. Ее тихий вздох удовольствия от легкого прикосновения голого торса к груди эхом прокатился по всему его телу. Он слегка приподнялся, чтобы их разделяло всего несколько дюймов, и ее сильные изящные руки стали лихорадочно исследовать его грудь и твердый живот.

От этих быстрых скользящих прикосновений не только живот у него стал твердым. Напряжение в паху причиняло адскую боль, все тело пульсировало. Она скользнула по соску, и он заглушил мучительный стон.

Джозеф силился сдержаться. Прошлой ночью он не мог медлить, не успел узнать ее как следует и сегодня намеревался восполнить этот пробел. Очень нежно раздвинул ей ноги. Свет свечей поблескивал на розовых складках плоти. До него донесся ее пьянящий запах.

Сидони попыталась прикрыться. Голос ее нервно подрагивал.

– Ты смотришь на меня, да?

– Ты прекрасна.

Когда она начала сдвигать ноги, он положил одну ладонь на бедро. Легко, без нажима. И сердце его совершило кульбит, когда она сразу же затихла. Рука безвольно упала на покрывало.

Вдохнув дурманящий запах возбужденной женщины, он испытал истинное блаженство и поцеловал ее с несдерживаемым пылом. Она тут же раскрылась ему навстречу. Он втянул язык в рот, упиваясь неповторимым вкусом. Покрывая поцелуями ее стройное тело, Джозеф настолько затерялся в удовольствии, что чуть не позабыл о своей цели. Сидони нетерпеливо заерзала, раздвинув ноги шире. Она не могла знать о его намерении, но тело инстинктивно предлагало себя.

Каждая мышца в теле Сидони напряглась, когда она почувствовала рот Джозефа на своей самой интимной части.

– Что ты делаешь?

Она попыталась сползти с кровати, и когда он поднял голову, испустила облегченный судорожный вздох. Хотела сомкнуть ноги, но он лежал между ними.

– Будь же безрассудной, bella! – В его словах ей послышалась улыбка.

Она нашла его плечи, попробовала оттолкнуть, но он был недвижим как скала.

– Ты же не хочешь на самом деле целовать меня… там.

Он мягко рассмеялся.

– Tesoro, ты слаще вина.

Сидони едва не сгорела со стыда. Можно, конечно, снять повязку, но – будь он неладен – ей не хотелось видеть его лицо. Джозеф смотрит на такую потаенную, такую интимную часть ее тела, которую она даже и помыслить не могла кому-то показывать, которую она даже назвать не в состоянии.

– Я не… – Слова застряли в горле. Она запустила пальцы в его густые волосы, удерживая голову неподвижной. – Пожалуйста, Джозеф. Не заставляй меня это делать.

– Я вовсе не хотел напугать тебя. – Голос его был серьезным, как никогда. Он подтянулся выше, заскользив по ее телу своим, и легонько прихватил зубами каждый сосок по очереди.

Напряжение спало, когда она поняла, что он не станет принуждать ее к этой вопиющей интимности. Целовать ее между ног… Это казалось таким странным, таким извращенным.

– Спасибо, – пробормотала Сидони и с признательностью пропустила его волосы сквозь пальцы.

Застонав от удовольствия, Джозеф потерся о нее, прижав к кровати. Прошлой ночью Сидони была слишком потрясена, чтобы изучить его тело. Любопытство росло – острое, жадное. Он прав: у нее есть органы чувств помимо зрения – слух, обоняние, вкус, осязание.

Ладони скользнули по его груди к плечам. На ощупь он казался крупнее, внушительнее. Сидони дерзко потянулась вниз и погладила его мужское достоинство. Он напрягся, заставив ее гадать, нравится ли ему то, что она делает. Потом толкнулся в ее ладонь с нетерпением, которое разожгло возбуждение. Она поерзала, надеясь облегчить нарастающее ощущение жара между ног.