The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

историки должны приложить усилия для выяснения географической номенклатуры изучаемого периода. Особенно это касается Индии, Африки и Западной Азии. Нередко современные названия стран расходятся с принятыми в XIX веке. Например, под "Западным Суданом", почти исчезнувшим термином, люди понимали всю гигантскую полосу саванны к югу от Сахары, от Атлантики до Дарфура в стране, известной сегодня как Судан. До 1920 года "Сирия" обозначала географический регион, примерно охватывающий территории современных Сирии, Ливана, Израиля и Иордании. Что касается Индии, то здесь существовало четыре отнюдь не совпадающие номенклатуры: (а) добританская политическая география, сохранившаяся в княжеских штатах; (б) британские президентства (Калькутта, Бомбей, Мадрас) и провинции колониального периода; (в) федеральные штаты современной Республики Индия; (г) естественное деление территории, используемое географами.

Термин "исламский мир" ставит особые проблемы, поскольку, будучи обозначением религиозной принадлежности, он никогда не может иметь точного территориального определения. Применительно к современной эпохе в него следует включать часть Южной Азии, Афганистан и многочисленные острова Малайского архипелага. Но это, очевидно, не согласуется с конвенциями. Культурные географы предлагают различные подразделения узко определенного "исламского мира": например, "тюрко-иранский мир", охватывающий языковые границы, и "арабский мир", дополнительно разделенный на "Ближний Восток", Северную Африку и Сахару. В отличие от Восточной Азии и Восточной Европы/Северной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке XIX века не существовало всеобъемлющей политической структуры, хотя не следует недооценивать влияние Османской империи на управление регионом.

Упорядочение пространства происходит на разных уровнях - от политического переустройства крупных регионов (как на Парижской мирной конференции 1919 г.) и регионального планирования железных дорог до микроорганизации отношений аграрной собственности. Распад и приватизация общих земель иногда происходили хаотично, без государственного регулирования, в других случаях - в соответствии с планом и строгими официальными инструкциями. Везде, где государство взимало налоги с земли, стало необходимо знать, кто и сколько должен в доход, будь то отдельные владельцы или арендаторы (и уже не сельские общины). Во всем мире это было самым сильным мотивом для распространения государственной деятельности на местном уровне. Позднее возникло стремление распутать разрозненные земельные владения и рационально объединить имеющиеся участки. Вряд ли какая-либо из земельных реформ XIX или XX века не содержала положений на этот счет. Организация землевладения - одна из основных операций современной эпохи. Она была хорошо видна в огромных коллективизациях ХХ века, в Советском Союзе, Восточной Германии или Китае, но в остальном она в основном остается скрытой для историков. Однако есть правило: ни одно государство не является "современным" без земельного кадастра и законного права свободно распоряжаться недвижимостью.

 

6. Территориальность, диаспора, границы

Территориальность

До сих пор все рассуждения в этой главе предполагали бесшовную двухмерность. Пространства в XIX веке действительно отличались высокой степенью однородности и непрерывности; они стали такими в результате вмешательства государства. Будь то земельные ордонансы в США, систематическое картографирование и учет землевладения от Нидерландов до Индии или колониальное управление доселе слабо управляемыми регионами, деятельность государства оказывала глубокое гомогенизирующее воздействие. Тенденцией эпохи, особенно после 1860 года, стало представление об управлении не только как о контроле над стратегическими центрами, но и как о постоянной деятельности региональных властей. Это можно охарактеризовать как прогрессирующую "детерриториализацию" или "производство территориальности" - процесс, имеющий глубокие корни в эпоху раннего модерна, причем не только в Европе. Эта детерриториализация была связана с проекцией воображаемых форм нации на картографируемое пространство, с образованием национальных государств, а также с реформированием империй и укреплением колониального правления, которое впервые было понято как контроль над странами, а не просто над торговыми базами. В соответствии с этой переоценкой жизнеспособных территорий произошло резкое сокращение общего числа независимых политических образований в Европе с пятисот в 1500 году до двадцати пяти в 1900 году. Рейхсдепутатский гауптшлюс 1803 года (закон императорского сейма, секуляризировавший большое количество клерикальных территорий и разрешавший средним государствам Германии поглощать своих мелких соседей), образование Германского рейха в 1871 году, отмена традиционной системы княжеских владений в Японии в 1871 году, колониальное завоевание Индии и Африки привели к ликвидации сотен полуавтономных владений. За пределами Европы это было не только следствием европейской экспансии. Например, в континентальной Юго-Восточной Азии уже в доколониальном XVIII веке число независимых образований сократилось с 22 до 3: Бирмы, Таиланда и Вьетнама. Разнородные династические владения округлялись. Появились такие крупные государства, как США, Канада (объединенная в 1867 г.), царская империя, которая только теперь по-настоящему овладела Сибирью и распространилась на юг Средней Азии. Трезвомыслящий Фридрих Ратцель не просто предавался социал-дарвинистским грезам, когда разрабатывал «закон пространственного роста государств».

Территориальность была не только атрибутом современного государства, но и разновидностью монархической политики. Так, например, в Иране XIX века - стране, еще мало затронутой западным влиянием, - важным критерием успеха правителя было получение им дополнительных земель или, по крайней мере, успешная защита существующих границ. Если бы он оказался на это неспособен, это стало бы сигналом для других князей подняться с оружием в руках и попытаться свергнуть его. Контроль над страной был основой царства (мульк), а позже - нации (миллат). Учитывая слабость Ирана по отношению к соседям-императорам, положение шаха было незавидным.

Прерывистые социальные пространства

Не следует думать, что все пространства непрерывны. Жизнь общества и в XIX веке не всегда разворачивалась на объединенной территории. Важнейшим типом прерывного социального пространства является диаспора, т.е. сообщество, живущее вне своей реальной или воображаемой родины, но сохраняющее лояльность и эмоциональную привязанность к ней. Ее корни уходят в вынужденное переселение с "родины" или миграцию за ее пределы в поисках работы, в предпринимательской деятельности, в колониальных амбициях. Из поколения в поколение культивируется идеализированный миф об этой (якобы) родине, иногда включающий планы ее возрождения или восстановления. Индивидуальные решения о возвращении туда встречают коллективное одобрение. Отношения с обществом назначения никогда не бывают абсолютно спокойными, они всегда связаны с чувством терпимости к меньшинству, а иногда могут вызывать опасения, что сообщество постигнет новое несчастье. Характерны также эмпатия и солидарность с представителями своей этнической группы, проживающими в других (третьих) странах.

Каждая диаспора отличается от других по своему происхождению и историческому опыту. Можно выделить следующие категории: диаспора жертв (африканцы в Америке, армяне, евреи), трудовая диаспора (индийцы, китайцы), торговая диаспора (китайцы, ливанцы, парси), имперская диаспора (европейцы в колониях поселенцев), культурная диаспора. Те, чье происхождение уходит далеко в прошлое, существовали и в XIX веке, другие возникли в этот период, например, армянская диаспора после начала антиармянского насилия в 1895 году. Ситуации с диаспорами различаются также в зависимости от понимания ядра и периферии: может не быть пространственного ядра,