The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

ее осуществления. Эти условия присутствуют прежде всего в современном мире, но не только в нем. Три примера должны проиллюстрировать диапазон вариаций в XIX веке: Китай, США и Россия.

В случае с Китаем поражает стабильность пространственных схем, не имеющая аналогов в других странах мира. Деление империи на провинции восходит к XIII веку. Основной шаблон пространственной организации, созданный в то время, виден и сегодня. Поскольку Китай по размерам равен Западной Европе, то создается впечатление, что территориальная структура Европы не претерпела заметных изменений со времен средневековья. Китайские провинции - это не органично сложившиеся "ландшафты" в смысле европейской конституционной истории, это административные конструкции. На протяжении многих поколений необычайная нормативная сила такого территориального устройства накладывала свой отпечаток на образ жизни людей. И сегодня сильная провинциальная идентичность формирует самовосприятие китайцев и восприятие жителей других регионов страны примерно так же, как национальные стереотипы действуют в Европе. Иногда, хотя и не всегда, провинции являются аналитически значимыми единицами экономической и социальной географии. Но в историко-географических исследованиях их обычно объединяют в восемь или девять (в основном физические) "макрорегионов", таких как Северо-Запад, Нижняя Янцзы или Верхняя Янцзы, каждый из которых по размеру равен крупному европейскому национальному государству. В любом случае классические названия регионов уже охватывали надпровинциальные области, которые в эпоху Цин часто поручались генерал-губернатору, отвечавшему за две или три провинции.

Стабильное имперское упорядочивание пространства Китаем является скорее исключением, чем исторической нормой. Единственным сопоставимым примером являются Соединенные Штаты Америки, межгосударственные границы которых также менялись меньше, чем границы многих европейских и латиноамериканских национальных государств. Но если в Китае в XIX веке упорядочение пространства оставалось неизменным - империя теряла контроль над краями, но границы провинций оставались неизменными, то США постоянно расширялись. На момент своего основания они уже были одним из крупнейших политических образований в мире. К 1850 г. его размеры увеличились в три раза, и конца этому не было видно. Новые территории присоединялись различными способами: путем прямой покупки (Луизиана у Франции, Новая Мексика и южная Аризона у Мексики, Аляска у России), по договору с коренными племенами, а также путем захвата поселенцами или уступки после успешной войны (Техас). В каждом случае вступление в Союз было сопряжено с теми или иными политическими трудностями. Вопрос о разрешении рабства на новой территории был чрезвычайно взрывоопасным, и, конечно же, именно конституционный вопрос привел в конечном итоге к Гражданской войне в США.

На первый взгляд может показаться, что движение белых поселенцев на запад было незапланированным и спонтанным. Но Соединенные Штаты были первой страной в мире - еще до основательной реорганизации пространства и кадастрового учета в наполеоновской Франции - которая применила один простой принцип упорядочения ко всей своей национальной территории. Американский ландшафт и сегодня обозначен квадратной плоскостной сеткой, которой часто соответствуют линии границ штатов, а также планировка населенных пунктов и частных земельных владений. Часто приходится слышать жалобы на то, что границы в Африке были искусственно проведены колониальными властями, но следует учитывать, что и политическая география США формировалась с не меньшей преднамеренной искусственностью. Эта сетка, покрывающая примерно две трети территории страны, восходит к земельным ордонансам, которые разрабатывались и утверждались комитетами Конгресса США в 1784, 1787 и 1796 годах. Источником вдохновения послужила геометрическая линейная проекция навигационной картографии, связанная с космографом XVI века Герхардом Меркатором. Заданная схема, которая в открытом море могла иметь лишь фиктивный астрономический характер, была буквально выгравирована на "океанских просторах" нетронутой дикой Северной Америки. В отличие от царившей в Англии неразберихи, сетка служила целям административной рационализации и правового единообразия. Для предотвращения анархического присвоения Томас Джефферсон и другие разработчики системы стремились к тому, чтобы перед продажей земли частным лицам ее сначала измеряли.

В результате экспансии на запад по всей американской земле сетка функционировала как "машина, которая переводила претензии на суверенитет в вопросы собственности, территориальные интересы в экономические интересы и тем самым связывала воедино государственные и частные интересы в приобретении земли". Это означало, что и грандиозная политика государственного строительства, и жизненный выбор отдельных поселенцев стали поддаваться планированию. Это также приносило доход государству, которое выделяло землю отдельным лицам. Точно так же императорское правительство Китая в 1902 году начало распродавать государственные земли поселенцам в Маньчжурии, чтобы заткнуть дыры в бюджете. Цели политики в США выходили за рамки простого картографирования. Официальные съемки в XIX веке всегда предполагали представление о больших участках земли как об однородных геометрических поверхностях, которые должны быть зафиксированы и зарегистрированы раз и навсегда; так было в Индии после 1814 года, когда окончательные съемки на всех уровнях должны были положить конец картографическому беспорядку и довести географическое знание до конца. В Европе едва ли более древней и отчасти современной моделью было спонсируемое Великобританией землеустройство в Ирландии, которое значительно превосходило по масштабам то, что проводилось в самой Англии. В США, напротив, речь шла не только о том, чтобы как можно точнее описать существующее положение земли. Система "сетки" была наброском плана на будущее.

Третий тип централизованного упорядочения пространства имел место в России: основание городов "сверху вниз", что крайне редко встречалось в современном Китае и ранних США. Для этого необходима единая воля, способная навязать решение, чего не хватало американской демократии (основание Вашингтона как новой столицы было исключением), и способность довести его до конца, чего не смогло добиться самодержавное китайское государство после 1800 года. В результате царской административной реформы 1775-1785 гг. при Екатерине II империя была разделена на сорок четыре губернии (позднее - губернии), которые затем были разделены на 481 уезд. На месте исторических губерний и областей возникли административные образования с населением 300-400 тыс. человек, а поскольку городов не хватало, то ряд сельских поселений был преобразован в новые по решению суда. Особое внимание уделялось созданию городов в восточных и юго-восточных пограничных районах. Однако далеко не все новые образования могли соответствовать статусу города, и в XIX веке процесс повышения статуса был прекращен. Но хотя она и не была реализована - в отличие от американской системы координат, - российская реформа территориального управления оставила неизгладимые следы в исторической географии царского пространства.

Китайское упорядочивание пространства в эпоху средневековья, а также более поздние русские и американские эквиваленты дали свои названия пространствам XIX века. В других частях света ситуация сложнее. Нормой является смешение коренных названий регионов и привнесенных извне обозначений, причем эти два начала находятся в весьма разнообразных отношениях друг с другом. Для того чтобы современный атлас национальных государств не был некритично спроецирован на прошлое,