Ричард III. Последний Плантагенет - Светлана Алексеевна Кузнецова

– И как ты поступишь теперь, сэр рыцарь? – Анна осталась встревоженной, но не отказалась от детского шутливого обращения.

– Так, как должно поступить сэру рыцарю, – поклонился ей Дик. – Эдуард IV назвал меня регентом и опекуном своего сына. Я полон решимости служить будущему королю так же верно, как брату.

Он подал руку своей герцогине, и они вместе вышли в коридор.

После отправки письма Ричард несколько дней оставался в Миддлхейме, ожидая ответа. Он снабдил гонца вооруженной охраной. Один из воинов вернулся и сообщил о том, что Энтони Вудвилл получил послание.

Спустя еще несколько дней Глостер отправился в Йорк, где провел заупокойную мессу по умершему брату и призвал лордов северных графств к присяге на верность юному престолонаследнику.

Королева сидела на троне. В траурном облачении она сама себе казалась старухой и оттого злилась еще больше. Конечно, она не ожидала, будто добрые подданные не известят Глостера о произошедшем несчастье. Но рассчитывала, что случится это много позже: когда Эдварда коронуют.

Ричард все узнал, понял и начал действовать. К Елизавете он обратился с официальными соболезнованиями. Коротко, сухо и ровно – точно таким тоном он всегда говорил с ней во дворце. Герцог ни в чем не обвинял ее, просто информировал: брат-король оставил престол и наследника на него и ни на кого более, вдове Эдуарда не должно вмешиваться в политику, а совет умершего короля не имеет более законной власти.

Королева нервно сжала подлокотники кресла. Пока все ее действия выглядели противозаконно и откровенной узурпацией трона. Почивший муженек слишком часто говорил о своих намерениях. И круглому дураку не пришло бы в голову, будто в последние минуты жизни Эдуард оставил королевство на нее и семью Вудвиллов. Кроме того, благодаря Елизавете королевский совет так и не сложил полномочий, хотя со смертью короля утрачивал всякую легитимность и законность.

В комнату вошел маркиз Дорсет, поклонился. Он был копией отца, лорда Грея, и, без сомнений, ее гордостью. Глядя на него, никто не посмел бы обвинить Елизавету в супружеской неверности. А вот Эдвард, сын Эдуарда IV, полностью пошел в нее – цветом волос, чертами лица, телосложением – в будущем это могло стать источником многих проблем.

– Я назначила коронацию на 4 мая, – заявила Елизавета. – В Ладлоу выйдет вооруженный эскорт. Он обязан без промедления доставить короля в Лондон.

Дорсет поклонился:

– Что делать с Йорком? Он уже писал дяде Энтони…

Королева поджала тонкие губы.

– Мы успеем, – заявила она и встала. – Созови совет. У меня появилось несколько распоряжений.

* * *

Они собрались очень быстро. Глава совета прятал глаза и потирал руки. Старые аристократы сидели смирно и глядели на нее едва ли не с ненавистью. Зато родичи находились полностью на ее стороне, и это придавало дополнительные силы.

– Господа, до нас дошли известия о французских пиратах. Они многочисленны. Их суда быстроходны, – королева возвысила голос. – В час испытаний, когда добрый мой супруг оставил нас, а наследник престола слишком мал, я скорблю. Вместе с вами! Вместе со всеми моими подданными! Но я не могу смотреть, как разоряют Англию.

Уильям Гастингс на мгновение прикрыл глаза. Елизавета прищурилась. Наверняка лорд-камергер мысленно сравнивал Ее Величество с дешевой актрисой, но это его дело.

– Я требую вашего согласия на то, чтобы весь английский флот поступил в полное распоряжение моего брата, сэра Эдварда Вудвилла. Он сумеет навести порядок в водах королевства.

Они даже не смогли возразить что-либо существенное. Впрочем, даже если бы и решились, королева успела подстраховаться на случай непредвиденных событий. Основную часть королевской казны комендант Тауэра тайно передал адмиралу для вывоза с острова. Оставшиеся богатства маркиз Дорсет разделял между матерью, собой и ближайшими родственниками. Даже если Глостер совершит невозможное и захватит Лондон, безземельными дворянчиками Вудвиллы не будут более никогда.

– Следующее мое распоряжение касается введения нового налога, – королева слегка улыбнулась.

Раз ее так и так считают актрисой, она будет изображать именно ее. Королевство – театральные подмостки, а высокие господа – зрители. Им придется смириться с этим! Елизавета тяжело вздохнула и схватилась за горло, изображая приступ удушья.

К ней бросились сразу трое. Все – из семейства Вудвиллов.

– Времена нынче неспокойные, – слабо пролепетала Елизавета, позволяя усадить себя в кресло и преподнести кубок вина. – Казна практически пуста еще со времен Безумного Генриха…

Конечно же никто не возразил и на этот раз.

Ах, если бы все и дальше шло так же гладко. Королева позволила себе улыбку. Она не проиграет. Ей нужно успеть короновать престолонаследника до того, как Ричард появится в Лондоне. Она назначила самую подходящую дату из всех возможных. Герцог попросту не успеет сориентироваться к этому сроку и тогда уже ничем не сможет помешать.

Она владеет всем: доверием сына, Тауэром, казной, королевским советом и флотом. Глостеру она просто укажет на дверь, вздумай он предъявлять претензии. И не исключено: дверь эта будет от его тюремной камеры. Любезного Дикона устранят, чуть только он появится в Лондоне.

* * *

– Джек! Есть ли вести из Лондона? – герцог наскоро умылся холодной водой.

– Нет, ваша светлость.

Ричард нахмурился. Ожидание затягивалось. Сваливать отсутствие ответа Ее Величества на несносность гонцов и перипетии пути более не имело смысла. Стол усеивало несколько писем от Уильяма Гастингса. В последнем лорд-камергер буквально умолял Дика не терять времени. Старый соратник расписывал обстановку в Вестминстере как крайне плачевную. Он настаивал на немедленном выступлении на Лондон и аресте королевы.

Сколько Дик помнил лорда, тот всегда казался ему спокойным и словно созданным из ледяной глыбы. Теперь это представление пошатнулось. Истинный рыцарь и блистательный вельможа пребывал в ярости и не выбирал выражений, когда говорил о супруге своего почившего монарха и ее семье.

Гастингс сообщал: «Вопреки обычаю, Вудвиллы захватили власть в королевском совете и настояли на том, чтобы послать за королем в Ладлоу многочисленный военный эскорт. Только благодаря возражениям истинных аристократов Англии они с трудом согласились ограничить отряд двумя тысячами хорошо вооруженных воинов».

Получив это сообщение, Ричард понял: пришло время действовать. Но ни в коем случае не как захватчик. На стороне герцога были закон, честь и верность – все еще не последние слова в старой доброй Англии. Глостер написал членам королевского совета и напомнил, кто, согласно закону, обычаю и воле брата-короля, назначен регентом королевства. А также осведомил их: начиная с момента получения послания, Ричард, герцог Глостер, берет управление государством в свои руки и предостерегает совет от дальнейших действий, противоречащих закону.