Атомная крепость - Федор Березин

Однако то, что наблюдает сейчас перед собой ноюец Бюрос-Ут, не лезет ни в какие рамки. Может, в своем бренном хождении по бережку он каким-то странным образом миновал границу вражеской метрополии? И ныне, сам того не ведая, шуршит истертыми туфлями уже по чьей-то чужой территории? Какой-нибудь прогрессивной, правильной во всех смыслах страны? Но как такое может быть? Да и вообще, что у нас там, южнее, по западному берегу океана? Кажется… Да ну, глупости! До границы Империи топать еще чуть ли не полторы тысячи километров.

Конечно, после обмена атомными приветами может случиться всякое. Вдруг, пока он тут ходит-бродит, Империя уже подписала капитуляцию и отписала победителям половину собственного побережья? Но вряд ли победители уже настолько тут обосновались, что успели построить…

Удивляться есть чему. Перед забравшимся на огромную дюну Бюросом распростерлись во всей красе чудовищные башни. Вообще-то он уже наблюдал что-то непонятное, еще когда не перевалил через последний бугор. Но утренняя туманная дымка скрывала детали, и в мозгу полная картина не складывалась. Теперь вот сложилось. Глазам-то следует верить, как-никак.

Бюрос-Ут задирает голову. Башни метров двести, а то и все триста в высоту. Их много, наверное, штук двадцать. Громоздятся друг за дружкой и вдоль берега, и в глубину суши. Назначение башен понятно даже ежику. Наверху обтекаемые, словно подвесные бомбовозные баки с топливом, наверняка огромные, если вблизи, силовые генераторы. Ясное дело, могущие шевелиться туда-сюда. А к ним приторочены чудовищные — диаметр приблизительно в длину того же бомбовоза — пятилопастные винты. Это ветряки электростанции. Винты нарезают неторопливые окружности, урчат довольные генераторы наверху. Они преобразуют океанский бриз в электричество. Какая идиллия, массаракш! Время здесь остановилось. Оно еще там, в мирных доатомных буднях, когда электричество еще кому-то требовалось. Наплевать этим широченным лопастям, что городов, которые так жадно выпивали их мощное вращение, уже давным-давно и след простыл. Пыхнули те города пеплом и ухнули в преисподнюю. Все лампочки — и накаливания, и дневного света, и элегантные торшеры, и золоченые люстры, и строгие письменные светильники — все полопались, воспламенились и повыгорели. Вместе со всеми теми, кто расслабленно листал журнальчики под теми торшерами или читал детишкам сказки про страшного Змея Гиргого, который вылезает из земли на поверхность Сферы Мира только раз в тысячу тысяч лет и…

Этот Змей Гиргого — или как там он зовется в вариации местных мифов — ныне выбрался наружу. Выбрался и поджег своим огненным взглядом все, что встретилось на пути. Он испепелил красивые и не очень города, затем сравнял хлипкие развалины тяжелым, жутким туловищем. Он распахнул пасть и всосал в свое нутро измельченные в пыль и щебенку тела. Вдохнул в себя в панике мечущиеся в округе и лишившиеся оболочек души. Миллионы враз. Но он не наелся. Он двинулся дальше, к другим городам. Двинулся, оставляя за собой чудовищную извилистую вмятину. Когда-то там потекут новые широченные реки. Но только когда-то, после того как жуткий Змей Гиргого наконец нажрется всласть.

К сожалению, ничто во всей Сфере Мира неспособно его насытить. Голодный, он начнет метаться из стороны в сторону, сжирая новые и новые поселения. Безногим туловищем он вытопчет землю, и ни одна страна не избегнет этой участи, ни один народ не спасется. Все обратится в пыль и пепел. Страшный хвост Гиргого сокрушит каменные горы и вздымет в прибрежных морях водяные. А чудовищный Гиргого останется таким же голодным, нет, он будет даже более алчным, чем поначалу.

И так будет до тех пор, пока пепел и пыль не заволокут уже совершенно все. Живительное свечение Мирового Света погаснет в высоте. Вымрут от холода и задохнутся в пыли даже те, кто случайно успеет убраться с дороги Гиргого. Трава почернеет и потеряет живительную силу. Птицы изобьют крылья о гравий, носящийся в воздухе. Ослепшие звери падут от голода, сломав зубы о мертвую землю. Люди умрут раньше всех, потому что не будут знать выхода. И только Змей Гиргого все еще будет метаться, разыскивая еду.

Может быть, так будет тысячу лет и еще тысячу.

Потом однажды жуткий Змей Гиргого все-таки ухватит зубами пищу. И начнет пир. Он станет впихивать эту обильную пищу все дальше в себя, радуясь, что нашел. Он будет заглатывать свой собственный хвост. Заглатывать и насыщаться, не видя в пыли и дыме, что же он такое жрет.

В миг, когда змей Гиргого нажрется, он перестанет существовать. Тогда, в тиши, но без радости, Сфера Мира начнет обретать покой. Пыль и копоть осядут и смоются дождями. И когда-нибудь, через тысячу тысяч и еще тысячу сверху лет, появятся признаки новой жизни. Может быть, пронзивший тучи Мировой Свет снова возродит человека.

Это произойдет не скоро. Пока Змей Гиргого жив и рушит города. Чисто случайно он покуда не добрался до этих милых ветряных игрушек Империи. Сейчас ими стоило как следует полюбоваться. Насмотреться всласть напоследок.

Бюрос спит спокойно, как в далеком светлом детстве. Он вымотался. Слишком настырно наседал на дядю Дареста, переиграл в «танко-шахматы». Так переиграл, что теперь даже во сне ведет игрушечные войны. Какая глупость. Разве можно так переживать о картонных фигурках. Бюрос переворачивается на другой бок. Жутко свежо, даже прохладно. Бюрос сворачивается в клубок. Массаракш! Одеяло свалилось. Да и матрасик сдвинулся. Ну и ладно, можно ведь и так. Зато как ровно, как приятно урчат наверху генераторы. Умиротворяюще спокойно. Странно, что наверху. Когда он был маленький, они с мамой так и не выбрались в провинцию Лыйор, где в долине между горами поставили очень много огромнейших ветряков. Они преобразовали долину вокруг. Подарили энергию для выкачивания воды на полив деревьев. Говорят, таких мандаринов, как там, нет больше нигде на континенте. Зато когда Бюрос стал постарше, он несколько раз пролетал над провинцией Лыйор, над ее горами и ветряными мельницами, ловящими ветер для электричества. Он видел эти пропеллеры. Сверху они казались игрушечными. Почему у них с дядей в «танко-шахматах» нет фигурок, обозначающих ветряки? Ведь войскам и больницам для раненых на поле боя потребно электричество?

Где же это электричество сейчас? Почему оно не греет? Нет, все-таки придется открывать глаза и нырять за одеялом. Бюрос снова переворачивается на другой бок. Неожиданно рывком на спину накатывается волна тепла. Ух, как классно! Наверное, мама тихонько прокралась в комнату и включила обогреватель. Как хорошо… Нет… Пожалуй, перестаралась. Слишком сильно довернула верньер регулятора. Придется все-таки…

Внезапно что-то в мире меняется. Волшебные убаюкивающие генераторы наверху взвизгивают. Резонируют не в лад чудовищные лопаты вентиляторов.

Гнутся, визжат. Резкий порыв горячего воздуха ощутимо толкает в спину.

Бюрос-Ут дергается, разлепляет веки. Массаракш! Откуда песок? Ах да! Он не на кроватке в детской спаленке, даже не на жестком топчане дежурной смены эскадрильи. Он в пустыне у моря, на чужой территории, под чужими электрогенераторами. Светает. Мировой Свет набирает силу. Только рассвет имеет странный оттенок. Или это не рассвет? Бывший радист-пулеметчик рывком приподнимается и оборачивается. Вообще-то там должно быть море? Нет, море на месте. Просто…