Входят трое убийц - Франк Хеллер

— Вот как? — заметил Трепка. — Стало быть, император послал четвертое письмо? И письмо дошло по назначению, поскольку мы ничего не слышали о том, что его перехватили! Великолепно! И как же он отправил это письмо? И какое вы нам можете представить доказательство, что это не досужая фантазия?

Люченс ответил вопросом на вопрос:

— А как вы сами, дорогой друг, вели бы себя в этих обстоятельствах на месте императора? Вы трижды пытались передать послания, и вам ясно, что, если вы хотите предпринять еще одну попытку, вам надо прибегнуть к необычному способу. Обратившись к кому-то из ваших сторонников, вы заранее обрекаете попытку на провал. Остается один выход — послать кого-то, кто вам предан, но окружающие об этом не догадываются, так что никто никогда не свяжет его имя с вами. И такие люди есть в вашем ближайшем окружении. Среди ваших слуг есть те, кого не заподозрит никто, потому что это не французы, не итальянцы и даже не европейцы. В Лонгвуде есть небольшой штат китайских слуг!

Хозяйка звонко рассмеялась.

— Браво! Браво! Браво! Какой чудесный сказочник оказался под моим кровом! Дальше, дальше! Ведь ваша сказка, конечно, еще не окончена?

Доцент скромно улыбнулся.

— Вы слишком добры, мадам! Вы меня смутили. Но поскольку вы так любезно оценили мой — гм — маленький мысленный эксперимент, я охотно признаюсь, что я продолжил его чуть дальше. Я представил себе, как император вручает лонгвудскому слуге, о котором я говорил, послание и инструкции. Слуга идет к английскому начальству и говорит, что он скопил на острове деньги и теперь хочет вернуться домой на Восток, откуда приехал и по которому стосковался. Ему разрешают уехать, и он направляется сначала в Капстад. Но вместо того чтобы оттуда двинуться на Восток, он едет в Европу. Денег у него достаточно, а иммиграционные законы в ту пору были куда мягче нынешних. Он едет в Европу и передает послание.

— И таким образом все улажено! — воскликнул директор банка. — Блистательно! Великолепно! Я верю каждому слову, как Евангелию! У меня только одно, нет, два маленьких замечания! Во-первых, если послание было передано, почему о нем никто ничего не слышал более ста лет? Во-вторых, есть ли у вас какой-нибудь след этого таинственного гонца? Дайте мне самый маленький, самый крохотный след, и я буду вам верить еще больше, чем прежде!

— Первый вопрос, дорогой Трепка, — с невозмутимой учтивостью отвечал доцент, — содержит ответ в себе самом, и, подумав, вы в этом убедитесь. Послание, о котором я размышлял, было необычным. Если не ошибаюсь, в нем содержалось дополнение к последней воле императора. Речь в нем шла о деньгах, предназначенных сыну Наполеона, вероятно, о больших деньгах. Вам как банкиру наверняка известно, что, когда речь идет о деньгах, на людей не всегда можно положиться, вернее сказать, если сумма достаточно велика, люди неохотно ею поступаются. И согласитесь, в случае, о котором я веду речь, если я прав, это вполне могло случиться.

— Да, — торжественно признал Трепка, — в этом пункте мне не придется насиловать мою совесть. Если вы правы, хотя пока вы еще не представили нам даже и намека на доказательство, ваш предполагаемый посланец, конечно, мог впасть в величайшее искушение. Получить в руки ключ от пещеры Аладдина, полной миллионов, и иметь возможность черпать оттуда сокровища без счета — это, бесспорно, искушение, перед которым мог не устоять даже представитель желтой расы! И все же не слишком ли смелое это предположение, что миллионы лежали там и ждали, пока их возьмут голыми руками? Что они так и хранились в подвалах Тюильри или в каком-нибудь другом месте, ожидая, пока их возьмут? Как, по-вашему?

Произошла маленькая заминка. На пороге столовой внезапно появился юный Джон, слегка смущенный, но с упрямым и дерзким выражением лица, какое появляется у юнцов, когда у них совесть нечиста. Он пробормотал слова приветствия и сел на свое место за столом. Дворецкий налил ему буйабеса и подлил суп в тарелки других гостей. На лице старой дамы появилось такое выражение, словно она хотела сделать выговор прогульщику, но потом передумала и шепотом отдала распоряжение дворецкому — доцент разобрал только, что речь шла о десерте, — миссис Ванлоо заказала совершенно определенный сорт пирожного. Люченс продолжил прерванный разговор:

— Я вовсе не воображаю, что предполагаемые миллионы были свалены в кучу в подвалах Тюильри или какого-нибудь пустынного замка, где император спрятал их для сына. Он был человеком куда более практичным, чем вы хотите признать. Он прекрасно знал пользу банков, которые начисляют проценты на проценты и заботятся, чтобы деньги надежно хранились в их сейфах. Он положил большую часть состояния, о котором нам известно, в банкирскую фирму Лаффита, меньшая часть оказалась в другом банке. Я уверен, что та часть наследства, о которой говорю я, тоже была в банке. Логика подсказывает мне, что эта фирма, скорее всего, находилась в такой стране, где англичанам было бы трудно конфисковать деньги, если бы они их обнаружили. Но от одной опасности никто не застрахован — тот, кому дано тайное поручение, может предать своего доверителя! Как справедливо сказано в Писании: кто будет стражем самих стражей? Четвертое послание дошло, но мир никогда не узнал о нем. И я могу доказать свои слова!

Все сидевшие за столом слушали как завороженные. Престарелая дама, совсем недавно от души смеявшаяся над теориями доцента, уже не веселилась и ловила каждое слово Люченса; голубые глаза Эбба азартно сверкали. Мартин перестал топить в вине свои горести, и даже Трепка утратил частицу своей самоуверенности. Только юный Джон продолжал поглощать буйабес.

— У вас есть доказательство? — переспросил Трепка так медленно, точно каждое слово застревало у него в горле. — Могу я спросить, что это за доказательство?

— Я вам отвечу, — с готовностью отозвался Люченс. — У меня есть китайская могила!

Напряжение спало. Директор банка захихикал, словно от щекотки, Мартин последовал его примеру, лицо Эбба откровенно говорило, что он сомневается, в своем ли уме доцент. Но Люченс повторил как ни в чем не бывало:

— Да, китайская могила, которая расположена с севера на юг, а не с востока на запад, как наши могилы, могила из затвердевшего известняка, окруженная низкой оградой и канавой с водой для защиты от злых духов, самая настоящая китайская могила, которую я обнаружил в самом невероятном месте — здесь, в Ментоне!

Смех разом смолк, все заговорили хором:

— Здесь, в Ментоне?

— Где именно?

— И что доказывает эта могила, если вы ее обнаружили?

— Плод досужего вымысла, как я и говорил все время!

Доцент выждал, пока шум уляжется. И то, что он сказал, вероятно, удивило слушателей больше, чем все изложенное им до этого. Обернувшись к хозяйке дома, он светским тоном проговорил:

— Мадам, прошу прощения за свою невоспитанность. Я вижу, что молодой мистер Джон только что попросил дворецкого подлить ему еще буйабеса. Ваш буйабес великолепен, и я вполне понимаю мистера Джона. Но прежде чем ему нальют вторую порцию, быть может, мне следует вам кое-что сказать. По пути сюда я видел мистера Джона в кондитерской как раз напротив входа на виллу. Он сидел там вместе с молодой дамой, и они ели пирожные.