Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

– Извините…

– Здесь вам не справочная, – с профессиональной грубостью отрезал таможенник.

– А где справочная? – поджав губы, с холодной вежливостью спросил Йозефик.

– Здесь вам не справочная!

– Вы понимаете, что мы с вами попали в тупик? Вы осознаете, насколько мне затруднительно будет осведомляться в справочной, где справочная, не имея понятия, где справочная? – дойдя до состояния холодного кипения, спросил Йозефик.

– Здесь. Вам. Не. Справочная.

– Йойк, спроси у господина, где справочная.

– Вниз по улице, через три квартала направо! – из-под стола сказал таможенник.

– Благодарю, доброго вам вечера, – с усмешкой сказал Йозефик и пошел к выходу. Йойк сидел у него на плече и в темноте таможенного отделения сверкал глазами на персонал.

Солнце скрылось за крышами, и вместо него загорелись фонарики. Кажется, никто их организованно не устанавливал. Они висели на стенах домов, свисали с деревьев, прятались в кустах, а некоторые даже светили со дна луж. При их размещении, похоже, руководствовались лишь одним соображением: они должны освещать только мостовую, а вовсе не меряться силами со звездами и луной, как это было принято у хамоватых фонарей в Лупри. Таким образом, на крышах домов безраздельно властвовала ночь, но ниже спускаться она не намеревалась.

По пути в справочную Йозефик купил бутылку газировки в крошечной лавочке. Чтобы открыть ее, надо было потянуть колечко. Под пробкой хлопнул маленький пороховой заряд, и она улетела в царство ночи на другой стороне улицы. Часть пороховых газов ушла в воду с сиропом и выходить не торопилась. Над горлышком поднимался сизый дымок, как над дулом пистолета. Йозефик был в восторге. Описать то удовольствие, с которым он сдул дымок, невозможно.

К справочной он пришел счастливым. Он даже насвистывал в веселенькой аранжировке классическую траурную мелодию. Близкие похороны все же вплелись в антураж. Справочной в простонародье называли Городской архив. Смелую архитектурную форму этого здания можно увидеть в каждом учебнике геометрии. Она называется кубом. Но Архив был так стар, что фигуру в учебнике стоило бы назвать в честь него.

Йозефик зашел внутрь этой циклопической постройки и оказался в маленькой, застекленной со всех сторон комнатке. По интерьеру она была очень похожа на вагон трамвая. Те же деревянные скамейки, те же поручни и петельки для особо неустойчивых пассажиров. Также там стоял стол с печатной машинкой. За столом сидела пожилая дама. Обычно такие дамы заняты тем, что в библиотеках кутаются в мышастые шали и шипят на святотатствующих посетителей. У этой особи на столе стояла табличка: «Старший архивариус», что усугубляло недуг в разы.

Поглядывая на свои отражения в стеклах, за которыми таилась непроглядная тьма, Йозефик прошел к столу и кашлянул.

– Тшшш. Простите, рефлекс. Что вы хотели, юноша? – спросила женщина, глянув на посетителя поверх очков.

– Я ищу одного человека, точнее, его дом. Адрес, да, адрес. Вы поможете?

– Вам подойдет любой человек? – насмешливо осведомилась дама.

«Ядовитая гадюка в костюме мыши!» – отчего-то обрадовался Йозефик.

– Мне нужен Йивентрий вир Тонхлейн.

– Ну, хоть какая-то конкретика? Возраст? Пол? Профессия? Адрес?.. Извините, – спросила архивариус, занеся перо над бланком.

Йозефик задумался. Оказывается, он не знал о дяде практически ничего, хотя тот заботился о нем с пяти лет. Он был только точно уверен, что Йивентрий был дядей, а не тетей.

– Мужской пол, остальное не знаю. Еще он умер недавно, если это поможет.

– Где похоронен?

– Похороны завтра.

Архивариус с ехидным видом скомкала бланк и выкинула в корзину. Затем она сняла с шеи ключ на золотой цепочке и вставила его в замочную скважину рядом с печатной машинкой.

– Что ж, юноша, едем искать вашего дядю Йивентрия вир Тонхлейна мужского пола.

Она повернула ключ, и вся комната слегка взбрыкнула. По слабой вибрации Йозефик предположил, что под ней находится двигатель, и мощный.

– Сначала едем в Адресный отдел, – сказала архивариус и нажала на маленькую белую кнопочку на столе.

В окнах вспыхнули фонари и осветили огромные стеллажи. Они были составлены из стальных балок, из которых еще железнодорожные мосты собирают. Они тянулись вдаль и даже начинали чуточку изгибаться ближе к линии горизонта, однако скромное освещение, установленное на крыше поисковой кареты, так далеко заглянуть не позволяло.

Дама нажала на педаль под столом. Двигатель злобно рыкнул пару раз, и кабина рванулась между стеллажами по невидимым рельсам. На первом же повороте Йозефика бросило на скамейку, в которую он благоразумно вцепился. Йойк в полном восторге раскачивался на петле, а чемодан спокойно ездил по кабине, наслаждаясь законами физики.

– Какой у вас оригинальный питомец. Это луприанская парковая белка? Их же считают вымершими, – спросила архивариус, ловко наклоняясь внутрь поворота.

– Если их не перебили всех до одной за последние несколько часов, то я склонен считать слухи об их вымирании нелепыми, – вежливо ответил Йозефик и проехал на другой конец скамьи.

Кабина плавно остановилась. Архивариус набила что-то на печатной машинке, бурча себе под нос. Двигатель загрохотал, и кабина поехала вверх, как лифт. По движущимся мимо изрытым заклепками балкам Йозефик оценил высоту, на которую они поднимались, как внушительную и хладнокровно обнял поручень. Кабина перестала набирать высоту, и одновременно с этим звякнул колокольчик. Еще несколько букв на машинке, и кабинка устремилась кататься в дебрях одинаковых стальных шкафов, между которыми теперь мелькали точно такие же печатные машинки. У одной из таких они остановились. Архивариус открыла форточку и набила несколько букв. Стеллажи с железным грохотом стали проезжать мимо, как на конвейере.

– Ага! Вот он! Идите сюда, помогите мне, только осторожно! Если карточка упадет, никто ее на место не положит до следующей уборки! Не будете же вы еще восемь лет ждать, – сказала она и, прихрюкивая, рассмеялась: – Профессиональный юмор.

Йозефик подошел к форточке и ухватил шкаф за ручки, которые ему показала архивариус. Сама она что-то посчитала на пальцах, выдвинула один из ящиков. Ее пальцы, мелькая, как лапки сороконожки, перебирали сморщенные от старости папки.

– Все тут, вся его жизнь. Во всяком случае, документированная, – сказала она, вытаскивая целый гроссбух, на котором было написано: «Йивентрий вир Тонхлейн». – Присядьте, я подготовлю ответ на ваш запрос.

– А можно, я сам посмотрю? – спросил Йозефик.

– Это вам не читальный зал, юноша, сядьте на скамью и ждите ответа на ваш запрос.

Йозефик подчинился и с тоской смотрел, как абсолютно посторонний человек копается в делах его абсолютно постороннего родственника. Судя по толщине папки, его семиюродный дядюшка либо прожил очень насыщенную жизнь, либо страстно любил льготы. Архивариус пролистала папку до конца и выписала что-то на бумажку с последней страницы. После этого она жестом призвала Йозефика помочь ей упаковать папку обратно в шкаф, и они пустились в обратный путь.