Волонтер - Павел Астахов

– Живой твой Осипов. Сейчас доктора над ним колдуют. Еще немного, и я теперь лежал бы рядом с ним, – сообщил он Артему. – Этот псих чуть скальпелем меня не зацепил.

Друзья обнялись.

– Ты не мог кого-то еще послать? Чего сам полез? – не удержался Павлов.

Соломин фыркнул и ответил:

– На это потребовалось бы дополнительное время. Я сам опоздал, как видишь. Шприц отправили на экспертизу. У фальшивого врача нашли несколько ампул, но настоящий заявил, что тот вколол Осипову обычную воду. Игла была с широким просветом, чтобы удобнее ввести содержимое шприца в подключичную вену. Как объяснил доктор, после укола остается незаметное пятнышко, а вскрытие ничего не покажет. Но этот парень немного перестарался и повредил стенки вены. У Осипова началось кровотечение в плевральной полости. Когда фальшивый лекарь вышел из реанимации, у дверей был я. Мента он просто усыпил. Хирурга, халат которого нацепил этот фрукт, в туалете оглушенным нашли. Я ему сразу руку сломал, а он все равно пер как танк.

– Где сейчас этот герой?

– В ОВД увезли.

Павлов подумал, что было бы не лишним взглянуть на несостоявшегося киллера.

– Я уже позвонил своим ребятам, скоро сюда двое приедут, – сказал Соломин. – Мимо них комар не пролетит незамеченным. Артем!..

Павлов устремил взор на друга.

– У тебя какая группа крови? Твоему клиенту переливание срочно нужно. Я разговор хирургов слышал.

– Третья положительная.

Соломин едва заметно кивнул и заявил:

– Я так и думал. То, что доктор прописал, как говорится.

– Где операционная? – спросил Павлов, снимая куртку.

– Пошли.

Они вышли из ординаторской.

– Этот Осипов прочно закрепился в моей жизни, – проворчал Артем, шагая по коридору. – А после смешения крови и вовсе станет мне братом.

– Дружище, регулярная сдача крови позитивно влияет на организм, – заявил Юрий и похлопал его по плечу. – Вдобавок она помогает поддерживать нужный уровень холестерина.

Операция прошла успешно, хоть Осипов и потерял много крови. Врачам удалось восстановить целостность вены.

– Когда он придет в себя? – поинтересовался Артем, надевая пиджак.

– Сложно сказать, – ответил хирург. – То, что он остался жив, вообще можно считать фантастикой.

Павлов кивнул. Осипов выкарабкался, но неизвестно, когда он сможет давать показания. Счет уже идет не на дни, а на часы, даже на минуты.

– Юра! – позвал он друга, когда они вышли на улицу.

Тот обернулся и услышал:

– Спасибо тебе.

– Да не вопрос, Артем. Надеюсь, на рыбалку мы все же съездим?

– Обязательно, – пообещал Павлов.

Соломин пристально посмотрел на товарища и сказал:

– Будь аккуратнее, дружище. Мне кажется, ты разворошил гнездо ос. Нет, даже шершней.

Во второй половине дня Павлов поехал к Амировой, теперешнему руководителю центра трансплантологии. Секретарша пояснила, что Наза Валерьевна на пару дней взяла больничный. После недолгих уговоров Артем получил контактные данные и отправился к этой женщине.

С собой у него была все та же синяя папка, которую он забрал из квартиры бывшего профессора. Некоторые документы повергли его в шок. Какое-то время адвокат размышлял, стоит ли вообще показывать их Назе Валерьевне. Кроме всего прочего в папке были бумаги, касающиеся работы центра, а также завещание на имя Амировой.

Павлов покачал головой. Бедный старик! Артем и врагу не пожелал бы оказаться на закате лет на месте Станислава Давидовича – заброшенным, дряхлым, никому не нужным алкоголиком.

Въезд во двор, где жила Амирова, преграждал шлагбаум, но Павлову без особого труда удалось убедить охранника пропустить его на автомобиле. Он набрал на домофоне номер квартиры.

– Да, слушаю вас, – донесся из динамика отрывистый голос.

– Моя фамилия Павлов. Я адвокат, и у меня есть для вас новости о профессоре Кноспе. Вы помните его?

– Я сейчас занята, – ответила женщина, не скрывая раздражения. – Приходите завтра.

– Он в реанимации, Наза Валерьевна. Станислав Давидович чуть не умер сегодня ночью, – с расстановкой сказал Артем.

Из динамика доносилось едва различимое потрескивание, очевидно, Амирова пыталась понять то, что сейчас услышала.

– Что с ним случилось? – уже другим голосом поинтересовалась она.

– Вам не кажется, что эту новость лучше обсудить в другой обстановке?

– Вы правы.

Домофон запищал и моргнул крохотной лампочкой. Адвокат вошел в подъезд.

Наза Валерьевна ждала его у лифта. Павлов сразу обратил внимание на хмурое лицо женщины, синие круги под глазами и резкие вертикальные складки на губах. Он взглянул на руки женщины. Левая была забинтована.

– С вами все в порядке? – спросил он, заметив россыпь алых пятнышек крови, проступивших сквозь повязку.

– Да. Нечаянно разбила окно, когда стекла мыла, – бесстрастно проговорила она. – Проходите. Только предупреждаю сразу, у вас есть десять минут.

– Благодарю.

– Пройдемте на кухню.

Артем присел на предложенный стул.

– Что случилось со Станиславом Давидовичем? – осведомилась Наза.

– Сердечный приступ. Его увезли в больницу, он без сознания.

– Откуда вы это знаете? Вы знакомы с ним? – Тон женщины стал подозрительным.

– Можно сказать и так, – уклонился от прямого ответа Артем.

– Ладно. Мне очень жаль, что с ним приключилась такая беда. У вас ко мне что-то еще? – равнодушно проговорила Наза.

«Она ни капли не жалеет старика!» – подумал Павлов и вытащил из папки бумаги.

– Это нотариально оформленное завещание, Наза Валерьевна. В соответствии с ним Станислав Давидович после своей смерти оставляет вам свою трехкомнатную квартиру, а также дачный участок с двухэтажным домом, расположенный в тридцати километрах от Москвы по Симферопольскому шоссе. Кроме этого вы становитесь наследником авторских прав профессора, а он написал сотни статей и книг. Конечно, сейчас Кноспе жив, но решил перестраховаться. Судя по состоянию его здоровья, в скором времени это все наверняка будет вашим. – Адвокат всмотрелся в лицо женщины, сидящей перед ним, и понял – мыслями она где-то в другом месте.

Ее отрешенные глаза с какой-то пустой безысходностью смотрели сквозь него.

– Я очень тронута. Признаюсь, я замечала, что Кноспе уделяет мне повышенные знаки внимания, – наконец сказала она.

Неожиданно откуда-то из коридора донесся сильный стук, словно на пол грохнулось что-то тяжелое, стол или шкаф. За этим последовал протяжный стон. Наза опустила голову, усиленно делая вид, что не слышала этих звуков. Ее интересует лишь повязка, наспех наложенная на руку.