Тени солнечного города - Мария Брикер

– А если она надолго уехала?

– Нет, нет, больше двух дней она не отсутствует – у нее есть кошка. К тому же с женой сына проблемы – они на дух друг друга не выносят. Так что завтра женщина вернется, и я с ней договорюсь. Она никогда не отказывала нам в помощи.

– Я все понимаю, Анна, но как же я попаду в вашу квартиру? Не буду же я дверь ломать?

– Ключ лежит под ковриком. Я такая рассеянная, всегда теряю ключи, несколько раз пришлось дверь вскрывать, поэтому не ношу теперь их собой, а держу под ковриком. Если кому-то понадобится влезть в квартиру, его не остановит запертая дверь. Так пусть лучше воспользуется ключом, замки, в конце концов, останутся в целости и сохранности.

Пожелав спокойной ночи Анне, Аркадий выключил воду, вышел из ванной и прошелся по комнате.

«Забыла, что в квартире заперта собака – подумаешь, какая мелочь, и ключ под ковриком держит – заходите, люди добрые, берите что хотите, – веселился в душе Аркадий, поражаясь наивности Анны. – Ну разве она не чудо? Именно – чудо, как еще можно назвать это прелестное создание?»

После разговора с Анной на душе его стало тепло, но предстоящее мероприятие все же немного взволновало. Скоро он войдет в ее квартиру, увидит, как она живет, прикоснется к вещам, к которым прикасалась она и, может быть, узнает о ней немного больше, чем уже знает…

Он посмотрел на часы – стрелки приближались к девяти, на улице еще не стемнело. Идти сейчас в гости к Анне было небезопасно, необходимо было выждать хотя бы час, но желание попасть в мир этой девушки было таким невыносимым, что он решил не откладывать намеченный поход на более позднее время. Конечно, он будет действовать осторожно: прежде чем открыть дверь ее квартиры, тщательно проверит, нет ли кого поблизости. Если же его кто-нибудь увидит у подъезда, в этом не будет ничего необычного. Пришел адвокат поговорить со свидетельницей. Что из того? Дело обычное. Кому придет в голову, что он прячет девушку у себя? «Это было бы, по крайней мере, неэтично», – рассуждал Аркадий, натягивая на себя темную штормовку с капюшоном. К тому же собака и впрямь может с голоду сдохнуть, и эта ужасная смерть будет лежать уже на его совести. Такого он допустить не мог. «Интересно, а она вообще-то кусачая? – мелькнувшая в голове мысль, заставила его замереть на минуту у двери. – Что же я не спросил об этом у Анны? Даже имя и породу не уточнил. Будем надеяться, что она маленькая – раз в лоток ходит. А если – нет? В любом случае я пошел бы туда, но был бы готов к неожиданностям». Боясь показаться трусом, он подавил в себе желание перезвонить девушке и уточнить эту немаловажную для него деталь, надел на голову капюшон и вышел на улицу.

* * *

– Ну и куда же запропастилась эта сучка Самарина, интересно мне знать? Ничего, я ее все равно достану, никуда не денется, вот тогда я с ней и потолкую по душам, – увядший за два дня букет дешевых хризантем полетел в ближайшие кусты, и Егоров зло сплюнул на промокшую от дождя землю.

Когда прокурор отправил его умасливать свидетельницу, он и не думал выполнять его поручение. Интересной показалась лишь идея купить цветы. Он купил букет, но не для того, чтобы понравиться девушке, а для того, чтобы была возможность беспрепятственно пройти в квартиру, спеть девочке песенку под дверью про раскаяние – и путь открыт. Вряд ли она легко открыла бы дверь после его последнего визита. «И что это Эдуард Васильевич так на меня наехал? – размышлял Егоров. – Ну, съездил я ей пару раз по морде, и то не сильно, скорее, для острастки, пригрозил немного – что из того? Сколько раз такие вещи проделывали с его ведома. Очень эффективный способ, проверенный. Сдается мне, что прокурор на Анну Самарину свои виды имеет. Что же, его можно понять. Хороша девка, ничего не скажешь – сочная». В первый раз посмотрев на Анну, как на женщину, Егоров неожиданно возбудился, и мысли его потекли несколько в ином направлении: «Напугали вы меня, Эдуард Васильевич, что девка заложит при первом удобном случае. Приласкать и приголубить малютку попросили. Что ж, просьбу вашу придется выполнить. Как только дождусь эту сучку, так сразу и приголублю, и приласкаю, можете не сомневаться! Недаром я второй день в этих вонючих кустах сижу. Промок весь до нитки, замерз. Только зря вы, Эдуард Васильевич, все на меня повесить пытаетесь. Как поощрения от начальства принимать, так мы завсегда вместе, а как по жопе получать, так вы свою сразу ближе к стулу держите. Нет, не выйдет! Надоело! Думаете, я идиот последний, ничего не понимаю? Понимаю я все, не маленький мальчик. Сразу просек, что вы мной манипулировали, идейки разные подкидывали, чтобы быстрее дело завершилось. И как хитро подкидывали – чтобы я вроде сам до всего додумался и сам к вам с вашей же идеей пришел! Согласен, идеи были замечательные, но сейчас будем действовать по-своему. Не вам меня учить, как с бабами разговаривать, через меня их такое количество прошло, что я уже со счета сбился. По опыту знаю, что ласку бабы любят, конечно, но сразу наглеют и начинают ноги об тебя вытирать. А вот силу бабы уважают больше – треснешь пару раз по роже, потом месяц преданно в глаза смотрят и не вякают. Девочка эта ротик раскроет, и я буду в дерьме, а я, соответственно, этого не хочу. Значит, ее надо так припугнуть и отыметь, чтобы она этого не сделала».

Ожидание столь сладострастного момента измотало его окончательно. На часах было уже десять вечера, а Анна все не возвращалась домой. Он совершенно промок, продрог и проголодался. Минуты текли медленно, и с каждой последующей минутой в его голову приходили все более изощренные способы мести.

– Где же ты, Аннушка, прячешься? Когда же ты придешь кормить свою собаку? – сквозь зубы процедил Егоров, распечатывая третью по счету пачку сигарет за этот день. Окоченевшими руками он вытянул сигарету и собирался уже закурить, но передумал, потому что его внимание привлек высокий мужчина, остановившийся около подъезда, где жила Анна. Мужчина был одет в темную штормовку с капюшоном, и Егоров не смог разглядеть его лица. Однако он точно знал, что данный субъект в этом подъезде не проживает, так как всех жильцов он за два дня утомительного ожидания успел изучить и запомнить.

Прежде чем войти в подъезд, незнакомец несколько раз посмотрел по сторонам, будто опасаясь слежки, и только затем вошел в дверь парадного.

Квартира Анны Самариной располагалась на третьем этаже, и Егоров выбрал себе наблюдательный пункт таким образом, чтобы через окно лестничной клетки просматривался вход в квартиру. Он даже не поленился и заменил перегоревшую лампочку на лестничной клетке, чтобы было видно, кто входит в квартиру вечером. Возможность, что Анна попросит кого-нибудь покормить собаку, не исключалась. Если это произойдет, он проследит за этим человеком, и тот приведет его к девушке. Расстояние от местонахождения Егорова до подъезда было достаточно большим, но и это он предусмотрел, прихватив с собой армейский бинокль. Егоров поднес его к глазам и замер.

Мужчина поднялся на третий этаж и остановился как раз у двери Анны Самариной, огляделся, постоял некоторое время в нерешительности, затем нагнулся, выпрямился, в руках его что-то блеснуло, вероятно, ключи, снял капюшон и еще раз обернулся. От удивления и неожиданности Кирилл Анатольевич присвистнул и уронил бинокль в грязь. Меньше всего он ожидал увидеть у двери Анны именно этого человека!