Передружба. Второй шанс - Алекс Хилл

– Это было глупо, но результат того стоил, верно?

– Даже не знаю, что тебе ответить, Кот. С одной стороны, мы и правда стали ближе благодаря той ситуации, а с другой… Что нам мешало сделать это раньше? Страхи? Комплексы? Мы сами виноваты, что, будучи лучшими друзьями – беру последнюю фразу в воздушные кавычки, – так и не научились по-настоящему открываться друг другу.

– Да, – серьезно кивает он, – ты абсолютно права.

Смотрим в глаза друг другу, и впервые за время с нашей новой встречи между нами нет неприязни или ментальной вражды. Это принятие. Честное принятие и осознание своих и общих ошибок, которые мы допустили. Выхожу из боевой позиции. Раунд окончен.

Забираюсь на стол, чтобы дать дрожащим ногам отдохнуть. Кот переворачивает стул, ставит его передо мной и усаживается задом наперед, положив руки поверх спинки.

– Бо, я клянусь, что не буду лезть в твои отношения с Егором, идет? И предлагаю тебе дружбу. Как ты на это смотришь?

– Ничего не получится.

– Ты ведь сама сказала, что волнуешься за меня, разве это не повод, чтобы дать нам шанс?

– Я баба в состоянии лайтовой истерики. Не задавай мне таких сложных вопросов.

– Уверен, ты справишься, – весело отвечает Кот.

Смотрю сквозь темноту в его глаза, и мне что-то уже невесело:

– Зачем тебе это?

– Потому что ты единственный мой настоящий друг.

– Это неправда.

– Мне лучше знать.

Медлю с ответом, пытаясь отыскать верный. Меня тянет к Коту, нечего отрицать. Душа и даже тело знают, что он не чужой. И я на самом деле волнуюсь за него, хоть иногда и готова дать по наглой кошачьей морде.

– Вспомни свою переписку с Глоссариусом, – подкидывает дров Богдан. – Признайся, тебе понравилось.

Вот сейчас именно тот момент, когда хочется его стукнуть.

– Я еще злюсь на тебя из-за этого. Ты меня обманул.

– Ты не оставила мне выбора, но я ведь признался. Сам.

– Молодец какой, – в возмущении трясу головой. – И что теперь, грамоту хочешь?

– Хочу положительный ответ.

– А других вариантов нет?

– Почему? Есть. Ты можешь сказать: «да», «конечно», «я согласна», «разумеется»…

– Все эти ответы – положительные, ты в курсе?

Богдан состраивает забавную рожицу:

– Тогда других вариантов нет.

– Я подумаю, Кот. Сейчас меня больше волнует, что происходит там, в зале, и долго ли нам еще здесь сидеть.

– Хорошо, я готов подождать.

Недолгое молчание прерывает тихий, ни к чему не обязывающий разговор, который спасает от дурных мыслей и быстро набирает обороты. Болтаем с Богданом о всякой чепухе, обходя неудобные темы стороной, и в какой-то момент я напрочь забываю о пропасти в два года. Звучат истории и приглушенный смех, паузы, в которых оживают воспоминания, и шутки, понятные только нам двоим.

Короткий сигнал о входящем сообщении звучит точно выстрел. Вытаскиваю из кармана телефон и снимаю блокировку.

– Это Ася. Спрашивает, где я, и пишет, что полиция уже ушла.

Быстро набираю ответ и спрыгиваю на пол:

– Идем?

Богдан совсем не торопится вставать с места, и я будто слышу его мысли: «А нам обязательно уходить?»

– Конечно, – наконец-то отвечает он, поднимаясь, – идем.

Выходим в зал, от атмосферы вечеринки и праздника не осталось и следа. Егор, Захар, Славик и Ася с Темой сидят за одним из столов, на лицах скорбь и печаль. Подхожу к ним, глядя на Егора, и обращаюсь в первую очередь к нему:

– Что случилось?

– Бо, где ты?.. – Он переводит взгляд в сторону и понимающе кивает: – Ясно.

– Нам удалось отсидеться в комнате с мебелью, – объясняет Кот. – Какого, хм, черта это было? Что им нужно?

– Кто-то из обиженных гостей настучал, что здесь не просто частные вечеринки, – хлестко произносит Егор. – Кот, ты ни с кем сегодня не цеплялся?

Вспоминаю девиц, которых я отшила, и уже собираюсь признаться, но Богдан летит вперед меня:

– Ничего такого, со всеми был вежлив. Есть восемнадцать и паспорт – проходи, нет – гуляй. Так чем все закончилось?

Егор молча опускает голову, и вместо него в разговор вступает Захар:

– Чем-чем? А ты как думаешь? Пришлось отсыпать им столько, сколько было, а на слишком веселых присутствующих написали протоколы и забрали в участок. Полицаи план на неделю вперед выполнили. А еще они нас запомнили и обещали присматривать.

Шагаю ближе к Егору и кладу руку ему на плечо:

– Мне так жаль.

– Бо, езжай домой с друзьями, – говорит он и небрежно снимает мою ладонь, быстро разжимая пальцы.

Непонимающе хлопаю глазами. Тема встает из-за стола, глядя на меня:

– Поехали!

Бросаю растерянный взгляд на Кота и получаю одобряющий кивок. Значит, мне и правда лучше уйти?

– Ладно… Всем пока, – медленно произношу я и иду к выходу.

В машине такси царит удушающее молчание, слышен только шум дороги и сухой кашель водителя. Смотрю в окно, ночной город совсем не кажется таинственным или красивым. Моя романтичная натура обиженно забивается в дальний уголок души, уступая место недовольной бабуле, которая хочет борщ, вязаные носки и спать. Официально заявляю, ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое февраля – худшая за последние пару лет! И даже удивительно, что роль Богдана на похоронах моего настроения не отрицательная, а положительная. Наш разговор остается единственным лучиком света за весь вечер. Кот, как и прежде, хорошо меня чувствует и понимает. Это не изменилось, несмотря на все, что мы пережили, и сколько воды утекло.

Автомобиль останавливается рядом с общежитием, коротко прощаюсь с Темой и покидаю машину.

– Бо, погоди! – окликает он меня.

Оборачиваюсь, стараясь показать одним взглядом, что не хочу говорить о произошедшем, но кого это волнует. Тема коротко целует Асю и легонько подталкивает ее вперед. Она посылает мне робкую улыбку и быстрым шагом направляется к крыльцу.

– Ну что?! – спрашиваю я, всплескивая руками.

– Хотел узнать, как ты?

– Прекрасно, разве не видно?!

– Злишься на Егора?

– Еще один глупый вопрос, Фролов. Тебе пора отдохнуть, теряешь хватку.

– Вот только на мне не нужно срываться, Лисецкая. Лично я тебе ничего плохого не сделал.

Стыдливо опускаю взгляд и произношу на выдохе:

– Прости, Тем. Я не в духе.

– Ничего, – ласково говорит он, шагая ближе. – Я все понимаю, Бо. Честно. Окончание вечера было…