Рай на краю океана - Сара Ларк

— Я знаю, что вы хотите сейчас сказать. Старик пользуется дурной славой, но мальчик может быть совсем не таким. Мисс Хелен мне это уже говорила. И я ведь про мальчика ничего не говорю. Я только хочу… — Дафна закусила губу. — Возможно, вам стоит рассказать Илейн до свадьбы, что ей предстоит.

— Я должна… что? — Теперь Флёретта все же покраснела. Она от всей души любила Рубена и не стеснялась того, чем они занимались в постели друг с другом. Но говорить об этом с Илейн?

— Вы должны сказать ей, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, — уточнила Дафна.

— Что ж, я думаю, основное она знает. А в остальном… мы ведь сами все это выясняли постепенно… Я хочу сказать… — Флёретта не находила слов.

Дафна снова вздохнула.

— Миссис Флёр, я не знаю, как выразиться яснее. Но, скажем так, не все узнают одинаковые вещи и не каждый раз это оказывается радостным открытием. Расскажите ей, что обычно происходит между мужчиной и женщиной!

Разговор Флёретты с Илейн оказался довольно щекотливым и оставил больше вопросов, чем дал ответов.

В принципе, пояснила она дочери, между мужчиной и женщиной все происходит так же, как и между жеребцом и кобылой. Вот только у женщины нет течки, по крайней мере не «в том смысле», и что все, конечно же, происходит на супружеском ложе под покровом ночи, а не при свете дня и не у всех на глазах. Оуэн и Баньши совершенно никого не стеснялись.

Илейн залилась краской, ее мать не меньше. Наконец обе лишились дара речи. Поразмыслив, Илейн решила обратиться с вопросами к другим посвященным, которые не совсем леди. Вечером она направилась к Ингер.

Впрочем, она застала подругу не одну. Ингер болтала на своем родном языке со светловолосой девушкой, в которой Илейн узнала новую звезду из заведения Дафны. Она хотела тут же уйти, однако Ингер махнула ей рукой, приглашая остаться.

— Марен все равно уже уходит. А пока посиди с нами. Или тебе неприятно?

Илейн покачала головой. Однако Марен покраснела; судя по всему, разговор двух девушек касался довольно скользкой темы. Они тут же продолжили, и по лицу Марен было заметно, что ей это неприятно.

— А ты не могла бы переводить для меня? — наконец рассерженно спросила Илейн. — Или говорите сразу по-английски. Марен все равно ведь придется выучить язык, раз уж она решила остаться здесь.

Недавно приехавшие девушки обычно плохо говорили на языке Новой Зеландии — наверняка это было еще одной причиной, почему некоторые спешили отправиться в бордель, вместо того чтобы найти себе достойное занятие.

— Тут довольно сложное дело, — заметила Ингер. — Дафна попросила меня объяснить Марен кое-что… поскольку она пока не понимает по-английски.

— Что же? — В Илейн проснулось любопытство.

Ингер закусила губу.

— Не знаю, стоит ли это знать приличным девушкам.

Илейн закатила глаза.

— Судя по всему, речь идет о мужчинах, — сказала она. — А я скоро выхожу замуж, так что можете спокойно…

Ингер рассмеялась.

— Как раз поэтому тебе и не стоит знать.

— Речь идет о том, как женщина нет получить ребенка, — на ломаном английском произнесла Марен, пристыженно уставившись в пол.

Илейн рассмеялась.

— Что ж, в этом ты знаток, — заметила она, глядя на живот Ингер. Через несколько недель молодая женщина собиралась родить первенца.

Ингер захихикала.

— Чтобы знать, как помешать завести ребенка, нужно для начала знать, как его сделать.

— Моя мама сказала, что это точно так же, как между кобылой и жеребцом, — заявила Илейн.

Марен прыснула. «Судя по всему, не так уж плохо она говорит по-английски», — подумала Илейн.

— Обычно мужчина и женщина делают это лежа, — пояснила она. — И при этом они смотрят друг на друга, если ты понимаешь, о чем я говорю. По-другому тоже можно, только… это не для леди.

— Почему же? Моя мама сказала, что это приятно… по крайней мере если все правильно, — сказала Илейн. — С другой стороны, если это так приятно, то почему тогда все девушки не хотят… э…. — Она бросила многозначительный взгляд на «спецодежду» Марен, красное платье с глубоким вырезом.

— Моя не нравится, — пробормотала Марен.

— Ну, не с чужими. Но если любить мужчину, то да, — подытожила Ингер. — Впрочем, мужчинам всегда нравится. Иначе бы они не стали за это платить. А если хочешь ребенка, — она погладила себя по животу, — это неизбежно.

Илейн почувствовала, что запуталась.

— Так что же? Я думала, дети получаются, если это делать как… — Она бросила взгляд на Келли. Маленькая собачка ластилась к Марен.

Ингер закатила глаза.

— Лейни, ты не лошадь и не собака, — строго произнесла она и начала повторять то, что только что рассказывала Марен по-английски. — Женщина может заполучить ребенка, если она будет с мужчиной как раз посередине между двумя месячными кровотечениями. Точно посередине. В такие дни Дафна дает своим девушкам выходные. Тогда они должны только танцевать, петь и помогать в баре.

— Но в таком случае этого ведь будет довольно, — сказала Илейн, — если это делать только в это время. Ну, по крайней мере, если хочешь ребенка.

Ингер закатила глаза.

— Вот только твой муж не согласится так. Он всегда будет хотеть. Это я тебе гарантирую.

— А если делать в этот дни? — Похоже, Марен тоже не совсем поняла.

— Тогда нужно сделать промывание теплой уксусной водой. Сразу после… Вымой из себя все, даже если будет печь, и возьми столько уксуса, сколько выдержишь. На следующее утро помой еще раз. Хоть Дафна говорит, что это не наверняка, но попытаться стоит. Она говорит, ей всегда помогало. Ей ни разу не пришлось ничего убирать.

Илейн даже не задумалась над тем, что значит «убирать». При одной только мысли о том, что придется мыть интимные части тела уксусом, ее пробрала дрожь. Но ничего подобного ей никогда не придется делать. Она ведь хочет иметь детей от Томаса.

Над Киворд-Стейшн собиралась гроза, и Уильям Мартин пришпорил коня, чтобы успеть попасть домой до дождя. При этом внутри у него клокотало так же, как и в небе над горами, утонувшими в тучах, которые ветер с силой гнал в сторону Кентерберийской равнины. Вот уже первая туча закрыла солнце, грянул гром, над землей прокатился глухой рокот. Свет на ферме стал удивительно бледным, почти призрачным; кусты и изгороди отбрасывали угрожающие тени. Вот ударила первая молния, и стало казаться, что воздух в одно мгновение наэлектризовался. Уильям поскакал быстрее, но не сумел избавиться от охватившей его ярости. Напротив, чем сильнее дул ветер, тем больше ему хотелось обладать могуществом, метать молнии, чтобы дать волю своему гневу и разочарованию.