Жизнь и приключения Светы Хохряковой - Татьяна Догилева

– Да чего-то голова побаливает.

– На солнце пересидела. Жара начинается. Как тебя зовут-то?

– Пепа.

– Вот что, Пепа, лавочку свою я закрываю. У нас днем не торгуют, поеду домой, живу недалеко, прямо на озере, если хочешь – поехали со мной, помоешься, отлежишься. Живу я один, никто тебя тревожить не будет. А то небось не очень здорово, когда на тебя все пялятся…

Я кивнула больной головой в знак согласия и благодарности и только попросила:

– Давай сходим к Берналю, кофе попьем, мне надо поговорить с Кончитой.

– Что ж, можно. Ты иди, я пока остатки соберу, их немного, потом зайду за тобой.

И я поплелась. Кончита обрадовалась мне, но сдержанно. Посетителей не было. Она принесла две чашки кофе, и мы сели за столик, закурили.

– Сил никаких. Очень трудно одной, – пожаловалась она и воскликнула: – Скорее бы уже Тео родила!

Я безразлично отнеслась к ее восклицанию, мне было действительно нехорошо.

– Кончита, ты уж извини, сегодня я тебе не помощница. Приболела. – Лицо Кончиты враз осунулось еще больше. – Но ты не переживай. Как кафе закроешь – ничего не убирай и не мой. Я завтра очень рано появлюсь и все-все сделаю, только кухню не запирай, чтобы я тебя не будила.

Кончита вздохнула, абсолютно мне не поверив. Я почувствовала, как резко изменилось ее отношение. Я, между прочим, тоже на нее обиделась: во-первых, мне действительно было плохо, а во-вторых, как сумасшедшая, я имела право на снисхождение. Так мы и сидели молча, докуривая сигареты и дуясь друг на друга, пока не подошел Фаробундо.

– Привет, Кончита, не угостишь ли старика хорошим кофе?

Кончита вмиг оживилась, заулыбалась.

– О, Фаро! Какая честь! Вы редкий гость в нашем заведении. Для вас я сделаю самый лучший кофе на свете!

Фаро добродушно хохотнул, Кончита скрылась в кухне. Я думала, что Фаро будет расспрашивать, что за отношения у меня с Кончитой, но ни фига подобного, он откинулся на спинку стула, вытянул ноги и прикрыл глаза. Я воровато стянула из Кончитиной пачки еще одну сигарету.

– Подворовываешь? – вдруг сказал Фаро, не открывая глаз.

– Очень курить хочется, – объяснила я.

– Хочется курить – купи сигарет. Деньги у тебя есть.

– А где?

– Да здесь, в зале стоит автомат, бросишь три желтые монетки – получишь пачку. Отправляйся.

И я послушно заковыляла в зал. Из кухни уже торопилась Кончита, неся свой «самый лучший в мире» кофе. Я остановила ее и спросила:

– Ты прямо сияешь, кто этот Фаробундо? – Она быстрым шепотом ответила:

– Герой.

Быстро справившись с автоматом, я вернулась к столику. Фаро молча попивал кофе, а Кончита сияющими глазами его разглядывала. Я вытащила из новой пачки сигарету и положила на стол.

– Я тут у тебя сигарету из пачки позаимствовала, а Фаро сказал, что это воровство. Прости. Я действительно забыла, что у меня есть деньги в кармане. Просто я их давно не держала в руках, деньги эти, и совсем от них отвыкла.

Кончита слова не могла произнести от изумления. А Фаробундо окончательно добил ее, заявив, что забирает меня на ночь к себе, чтобы нормально отоспалась и поела.

– Кофе и правда был хорош, – закончил он и выложил на стол монетки. Кончита замахала руками.

– Не обижайте меня, сеньор Фаробундо. Берналь будет счастлив, узнав о вашем посещении.

– Тогда купи себе мороженого. Порадуй старика. Мне будет очень приятно угостить такую красавицу и умницу. – Он щелкнул пальцами, и лицо Кончиты зарделось, она даже прижала ладони к щекам. Видно, редко доставались ей такие комплименты.

У Фаробундо был мотоцикл с прицепом. Я села на сиденье, обхватив водителя сзади. Он предупредил, что дорога неважная. Мне показалось, что это была не дорога, а жестокий аттракцион, я пару раз чуть не вылетела из седла, и как только мотоцикл остановился – меня сразу вырвало. Мне было очень плохо, я с трудом стояла на ногах, а люди и предметы расплывались, как будто от жары плавились. Люди… Я имела в виду Фаробундо и Бабу-ягу, которая сидела каменным изваянием перед потухшим костерком. Я даже подумала, что у меня галлюцинации. Точь-в-точь у нас в театре была такая – седые длинные лохмы выбивались из-под черного платка, лицо темное-темное, а когда она открыла рот, приветствуя Фаро, обнаружилось во рту два зуба – снизу и сверху. Я поняла, что меня сейчас зажарят на костре и съедят. Но ни страха, ни желания сопротивляться такой жуткой перспективе в организме не возникло, ему было по фигу, и он, организм, рухнул, где стоял, и скрючился.

– Больную привез, бабушка Мейра. Надо помочь.

Баба-яга кивнула и что-то сказала. Фаробундо взял организм на руки, поднес к старухе, положил туловище на землю, а голову ей на колени. Старуха тотчас прижала свои костлявые ладони к моей бедной лысой голове и стала поглаживать. Я закрыла глаза, давно меня никто не гладил по голове с такой нежностью. Боль начала проходить, а я почему-то стала почмокивать, как младенец, и вскоре уснула. Спала я, видимо, недолго, проснулась от дикого голода, и мне сразу протянули кружку с горячей, очень жидкой кашей, я невежливо схватила ее и быстро, почти в один глоток выпила. В животе приятно заурчало, и я пришла в себя окончательно.

Старая Мейра сидела на низкой скамеечке перед небольшим костерком и с удовольствием попивала из своей кружки кашицу, Фаробундо был занят тем же, только глядел на меня.

– Ну как? – спросил он, встретив мой взгляд.

– Потрясающе!

– За это вымоешь всю посуду.

– За это я сделаю что угодно.

Мейра, доев свою кашу, протянула пустую кружку мне. Я осталась сидеть рядом с ней, ожидая, когда Фаро закончит трапезу. Он не торопился, потом задумчиво произнес:

– Бабушка Мейра, а не поможешь ли еще одной беде? Пепа сильно ударилась головой и ничего не помнит. Может, ты это исправишь?

Старуха повернулась ко мне и с удивлением спросила:

– Совсем ничего не помнишь?

Мне ничего не оставалось, как ответить:

– Совсем ничего.

Но в голосе моем звучала мольба. Похоже, Мейра ее услышала, усмехнулась и велела положить снова голову на колени. Я повиновалась, трепеща от страха и жгучего интереса. Она погладила меня и вдруг влепила довольно ощутимый подзатыльник.

– Поняла, за что? – прошепелявила старуха.

– Да, – ответила я.

– Ты из очень далекой страны. Я такой страны не знаю. Убежала из-за врагов. У тебя там много сильных врагов. Ты убежала. Потом жила здесь среди воды. Но жила плохо. Тебя обижали, и ты уплыла на плоту, тебе кто-то помогал. Большой камень ударил тебя по голове, но ты выжила. Сейчас побираешься в Лиане.

Мейра закончила монолог, вытащила откуда-то трубку и начала ее раскуривать. Я завороженно смотрела на нее. А Фаробундо, похоже, не удовлетворился полученными сведениями и с досадой сказал: