Затишье перед бурей - Александр Михайловский

– Простите, мистер Клеменс, – сказал мне солдат, – зайдите, пожалуйста, вот сюда. Негоже, чтобы генерал увидел вас в таком виде…

В кабинете с большим окном, за которым виднелось до сих пор не потухшее зарево, сидел человек в белом халате.

– Мистер Клеменс, позвольте вас осмотреть, – забормотал он. – Так… Нос не сломан, это уже хорошо. Снимите, пожалуйста, вашу рубашку. Вот здесь у вас гематома, но это пройдет…

Он бормотал и дальше, потом начал смывать кровь с моего лица, и тут я услышал через стену голоса, один из которых явно принадлежал большому начальнику, скорее всего тому же генералу Харману.

– Полковник, да вы просто с ума сошли! – не выбирая выражений орал генерал. – Все ваши, якобы доказательства, выбиты под пытками – ни одно из них не сходится с другими. Кто-то оговорил тещу, кто-то соседа – и ни одного настоящего мятежника, ни одного следа настоящего мятежа! Мне все равно, сколько подохнет этих ирландцев, но теперь они все озвереют, вы, идиот, можете это понять? Теперь, если здесь высадится этот их самозваный ирландский король, югороссы, русские, немцы, да кто угодно – хоть сатана со своими чертями, то эти ирландцы пойдут за ними толпой, неважно за кого, лишь бы против нас – англичан. И все это благодаря вам. Сто восемнадцать трупов, куча народу искалечена, множество женщин изнасилованы, целые кварталы сгорели! Вы у меня еще сочтете за счастье служить в Африке, воевать с зулусами и подохнуть от малярии или от укуса мухи цеце!

– Сэр, но у нас была информация… – чуть слышно проблеял невидимый собеседник генерала.

– Информация у них была! – крикнул генерал. – А подумать головой вы не могли? Или она у вас только для того, чтобы в нее пить? Опять от вас разит дешевым виски! И где этот Клеменс?! Если он пожалуется на нас сэру Лаури, а тот своему кузену, то вы представляете себе, что начнется?! Полетит ваша голова, а может, и моя!

– Что же делать? – застонал полковник.

– Больше никого не арестовывать, – отрезал генерал, – больше ничего не поджигать, Клича и тех, кто побил Клеменса – под трибунал!

– А что делать с теми, кто в камерах? – спросил полковник.

– Пусть пока посидят, – сказал генерал, – потом мы решим, что с ними делать. Официально они все мятежники.

– Разрешите идти? – снова спросил полковник.

– Идите! – рявкнул генерал. – И не показывайтесь мне на глаза, пока живы.

Вскоре за стеной еще раз хлопнула дверь, и тот же самый грозный генеральский голос стал вдруг вежливым и подобострастным до приторности.

– Сэр Лаури, – лебезил генерал, – да-да, конечно, мы все понимаем. Произошла ужасная ошибка. Да, сэр Лаури, мистера Клеменса освободили, и скоро он будет здесь.

Тут доктор наконец пробормотал:

– Ну вот, кажется, и все. Давайте я сам отведу вас к генералу…

В соседней комнате находились трое – пожилой человек в расшитом золотом мундире, молодой офицер и джентльмен в костюме для верховой езды.

– Мистер Клеменс, – заговорил последний. – Я так рад вас видеть! Я давний поклонник вашего таланта.

– Сэр Лаури, и я тоже рад вас видеть, – ответил я с горькой усмешкой, – но лучше бы нам было увидеться при несколько других обстоятельствах…

Генерал вдруг забормотал:

– Мистер Клеменс, позвольте представиться, адъютант-генерал Джордж Харман, командующий войсками в Ирландии и поклонник вашего «Тома Сойера».

Я подумал, что никогда мне еще так не хотелось не знакомиться с поклонником моего таланта.

А Харман продолжал:

– Прошу прошения, произошло ужасное недоразумение. Обещаю вам, что все посмевшие поднять на вас руку понесут строгое наказание. Лейтенант Митчелл и его люди уже задержаны.

Я не выдержал и спросил:

– А как насчет доктора Майкла Коннелли, генерал? Он в той же камере, откуда меня только что выпустили.

Сэр Лаури резко повернулся к Харману.

– Генерал, а это что еще за новость? – сурово спросил он. – Как ваши люди посмели поднять руку на доктора? Он же лучший доктор Корка, а, может, и всей Ирландии!

– Сэр, я об этом в первый раз слышу, – снова залебезил генерал Харман. – Конечно же доктора немедленно освободят! Дженнингс, – он повернулся к лейтенанту, – распорядись, чтобы доктора Коннелли немедленно выпустили на свободу.

– А что насчет других несчастных, которые содержатся там в ужасной тесноте и безо всякой медицинской помощи? – тихо спросил я.

– Если они ни в чем не виноваты, то мы их выпустим, дорогой мистер Клеменс, – снова заблеял генерал Харман, бросая испуганные взгляды в сторону сэра Лаури, – или, если они виноваты, то, несомненно, понесут наказание по всей строгости закона. Уверяю вас, их бы не задержали без веских на то оснований.

– Как меня, например? – резко спросил я.

– Нет, мистер Клеменс, что вы, – снова начал оправдываться генерал, – в вашем случае это была досадная и весьма прискорбная ошибка. Но поверьте, у нас в Британской империи все происходит по закону, и если человек невиновен, то он может быть уверен, что закон его оправдает. Вот ваш мешок, мистер Клеменс, проверьте, не пропало ли что?

В мешке было всё – и вино, и сигары, и нож.

А генерал продолжал:

– А теперь разрешите откланяться – дела, знаете ли. Сэр Лаури, ваш доктор выйдет отсюда через десять минут, честное слово джентльмена!

«Да, – подумал я, – английскому джентльмену, похоже, верить нельзя вообще».

Но сэр Лаури, сухо попрощавшись с Харманом, уже вел меня к одному из выходов из этого страшного здания. Не к тому, где валялись трупы, а к другому, который был для «белых людей». Мы сели в экипаж, который тут же направился к дому сэра Лаури. По дороге вкратце я рассказал лорду-мэру Корка о том, что успел сегодня увидеть в городе и казармах. Выражение лица Лаури внешне оставалось безучастным, но в его глазах вспыхнул огонь.

– Мистер Клеменс… – сказал мне сэр Лаури.

– Сэм, – поправил его я, – зовите меня просто Сэм.

– Хорошо, Сэм, – ответил сэр Лаури, – тогда и вы зовите меня просто Оги. Вы знаете, моя семья уже давно перешла в протестантизм, мы стали частью английской аристократии. И я до недавнего времени даже забывал, что я ирландец. А вот теперь я это не просто вспомнил, но и понял, что у Ирландии один путь – свобода. Пусть она станет общим домом и для католиков, и для протестантов, – но домом, где они хозяева, а не эти убийцы. И того, что здесь произошло, больше нигде и никогда не должно повториться. А насчет других заключенных – вашего Лиама, например – мы поговорим с моим кузеном, графом Коркским, а также с мэром города. Они все, узнав, что вы приходите ко мне, согласились заглянуть сегодня в гости. Ричарда Бойла – так зовут графа и моего кузена – боится сам Харман. И я даже готов оплатить лечение этих несчастных за свой счет – пусть это будет моим скромным вкладом в дело нашей свободы, а также компенсацией за то, что моя семья столько лет проводила здесь в жизнь интересы английской короны.