Мелодия все звучит - Мэри Хиггинс Кларк

Регина умолкла и отвернулась от Джоэла, но он все равно заметил слезы в ее глазах. Она продолжила:

– Следующее, что я осознала, – это то, что прихожу в себя в машине, которая выезжает из автокинотеатра. Это было тремя часами позже. Эрик сказал, что я проспала бо́льшую часть фильма. «Мне кажется, ты заболела», – сказал он. Я действительно чувствовала себя нехорошо и подумала, что у меня, наверное, начинаются критические дни, потому что заметила кровь на своем нижнем белье. До меня просто не доходило, что он меня изнасиловал. Шесть недель спустя у меня началось сильное кровотечение. Мать спешно отвезла меня в больницу, и ей сказали, что у меня выкидыш.

– Как она на это отреагировала? – тихо спросил Джоэл.

– Она была в полном ужасе, – прошептала Регина.

– Она сообщила в полицию?

– Врач спросил, было ли это сексом по согласию, и моя мать сказала «да». Она посмотрела на меня убийственным взглядом, но я поняла. Если б она заявила об изнасиловании на свидании, то, как ни старайся, такие вещи невозможно удержать в тайне. Они все равно всплывут. Она не хотела, чтобы это преследовало меня всю жизнь. Но, мне кажется, у меня тогда что-то случилось с психикой. Я не могла перестать плакать. Я не могла спать, не могла есть.

Регина сделала глубокий вдох и продолжила:

– Отец бросил нас, когда мне было всего два года. Я понятия не имею, где он сейчас. Когда мать увидела, в какое состояние я впала, она задумалась о том, не сделала ли ошибку, отказавшись заявить в полицию. Она позвонила одному родственнику – своему двоюродному брату Дуайту Кроули. Он приехал навестить нас и оказался абсолютно чудесным человеком. Отвез меня к замечательному психиатру и оплатил лечение полностью. Я сказала врачу, что единственный раз, когда я могла зачать, – это тот день, когда мы с Эриком уехали с футбольного матча. Я просто не помню следующие несколько часов после того, как выпила горячий шоколад в его машине. Психиатр поверил в то, что я говорю чистую правду, а не пытаюсь скрыть какие-нибудь тайные шашни. Ни Дуайт, ни доктор не согласились с моей матерью относительно сокрытия этого инцидента, но она отчаянно боялась за мою репутацию. Психиатр, конечно, был связан необходимостью хранить врачебную тайну, а Дуайта мама заставила поклясться, что он никогда и никому не скажет о том, что произошло. Всем посторонним просто сказали, что я заболела мононуклеозом в тяжелой форме и поэтому пропустила учебный год.

– Как вы считаете, все поверили в это? – успокаивающим тоном спросил Джоэл.

– Да, – ответила Регина. – И сразу после этого одна из студенток Магна-Карта-колледжа сообщила декану, что Эрик Беннет пытался изнасиловать ее, но ей удалось вырваться и убежать. Поэтому его попросили покинуть колледж. Его отец внес десятимиллионное пожертвование, поэтому его досье осталось незапятнанным. Считалось, что Эрик ушел добровольно, хотя на самом деле он был отчислен.

– Мне говорили, что в то время кто-то сильно избил Эрика Беннета.

Регина уже плакала, не скрываясь, но сумела улыбнуться сквозь слезы.

– Я до сих пор не знаю и, вероятно, никогда не узнаю точно, приложил ли Дуайт к этому руку. Это могли сделать какие-нибудь знакомые той, другой девушки, на которую Эрик напал. Я просто не знаю.

– Ничего, если я передам информацию, которую узнал от вас, в свое агентство? Обещаю вам, никуда дальше она не пойдет, – сказал Джоэл.

– Если вы обещаете, что конфиденциальность сохранится, то да. Позвольте мне только добавить то, что вы, вероятно, и так уже знаете кое-что относительно Эрика Беннета: под этой очаровательной внешностью скрывается подлый, жестокий, опасный человек. – В голосе Регины прозвучала ярость.

– Поверьте мне, миссис Фитцсиммонс, я не забуду об этом. А теперь, если позволите, я хотел бы задать вам последний вопрос. Вы, случайно, не знаете, хорошие ли отношения у Эрика были с его отцом?

– «Хорошие» – не то слово, – все еще гневным тоном произнесла Регина. – Эрик всегда говорил о нем, хвастался им, рассказывал, какой он умный, какой успешный, какой щедрый. Паркер Беннет осыпа́л Эрика подарками. Машина, на которой Эрик подвозил меня, была «Мазерати» – папочкин подарок на день рождения.

Она помолчала, потом продолжила:

– Мистер Вебер, судя по тому, что я читала в газетах, и по тому, что помню об Эрике, я могу поклясться, что эти двое совместно обманывали тех несчастных людей. Если вы сможете доказать причастность Эрика, даю слово, я устрою праздничный банкет.

Паркер Беннет сошел с самолета в Майами, получил на выдаче багажа два своих чемодана и вышел из здания терминала. В Интернете он нашел неподалеку от аэропорта мотель «Ночь и день». Мотель размещался в довольно неблагополучной части города, и Паркер знал, что там не станут задавать лишних вопросов. Если он зарегистрируется под вымышленным именем и заплатит наличными вперед, то его вряд ли засекут.

В туалете аэропорта он сменил свое обычное пальто-тренч на легкую полиэстеровую куртку на «молнии». Еще купил шляпу на размер больше нужного, чтобы она затеняла его глаза и прикрывала лоб. Остановив такси, назвал водителю адрес мотеля.

Подойдя к регистрационной стойке, Паркер положил на нее стодолларовую купюру.

– Это вам, – сказал он портье.

Тот, почти совершенно лысый тип, с таким видом, будто видел в жизни все, сунул банкноту в свой карман и сказал:

– Комната – пятьдесят долларов за ночь, плата вперед.

Спальня оказалась именно такой, как ожидал Беннет. В ней пахло застарелым сигаретным дымом, застиранные простыни были в пятнах. Он передернулся от отвращения, подумав о происхождении этих пятен, но напомнил себе, что не задержится тут надолго.

Беннет взял в ванной вытертое до нитей полотенце, намочил его под краном и протер поверхности шкафа и ночного столика. Полотенце сделалось черным от грязи. Паркеру вспомнился особняк в Гринвиче, где в его спальне стояла дорогая мебель из красного дерева, всегда натертая до блеска: домоправительница и приходящая каждую неделю уборщица поддерживали безукоризненную чистоту.

«В таком месте легко скрываться от посторонних глаз», – с горечью подумал Паркер. Затем он напомнил себе, что, когда получит номер счета в швейцарском банке и доступ к деньгам, остаток его жизни будет в буквальном смысле безоблачным.

Беннет бросил грязное полотенце в мусорную корзину и сел на то, что здесь считалось рабочим стулом. Сегодня он встал очень рано, чтобы завершить сборы в дорогу, а тревожное ожидание того, что его могут в любой момент остановить, еще больше вымотало его. Вечером он поужинал в ближайшей забегаловке, вернулся в мотель и проспал десять часов.

На следующее утро, чувствуя себя отдохнувшим, Паркер нашел адрес ближайшего паспортного стола и поехал туда на такси. В кармане у него лежало свидетельство о рождении на имя Джозефа Беннета. «Они ищут Паркера Беннета, а не Джозефа Беннета». Но, едва заговорив с чиновником, он понял, что не сможет получить здесь паспорт. Чиновник уведомил его, что, помимо свидетельства о рождении, ему требуются три других вида документов, включая водительское удостоверение, если у него таковое имеется, и карточку социального страхования. Паркер взял бланки форм, необходимых для получения паспорта, якобы для того, чтобы заполнить их дома. Дойдя до ближайшей урны, сердито разорвал их на клочки и выкинул. В этот момент он не знал, что ему делать дальше.