Бруклинские глупости - Пол Остер

С Генри я проработал больше двадцати лет, но сказать, что он мне нравился, я не могу. Это был неприятный старик, строгий вегетарианец, излучавший столько же теплоты, сколько перегоревший уличный фонарь. В памяти остались его мятый коричневый костюм из полиэстера, припорошенный перхотью, и толстые очки в роговой оправе. К непринужденной дружеской беседе он был органически не способен. Увидев сотрудника с рукой на перевязи или заклеенным глазом, он мог несколько секунд изучать его, как естествоиспытатель, и, даже не поинтересовавшись, что́ произошло и испытывает ли тот боль, спокойно положить доклад ему на стол. Но при всем при том у него был дар выгонять из нор попрятавшихся лисиц, и с учетом того, что он вышел на пенсию, я подумал, не попробовать ли мне привлечь его к этому делу. К счастью, он жил все там же, в Квинсе, вместе с овдовевшей сестрой и четырьмя котами. Я позвонил ему, и он почти тут же взял трубку.

– Назови цену, Генри, – сказал я. – Я заплачу любые деньги.

– Не нужны мне твои деньги, Натан, – ответил он. – Покроешь дорожные расходы и считай, что мы договорились.

– На это могут уйти месяцы. Я не могу допустить, чтобы ты столько времени работал бесплатно.

– Пустяки, мне все равно нечем себя занять. Снова сяду в седло и поеду добывать славу, как во времена наших рыцарских подвигов.

– Рыцарских подвигов?

– Ну да! Дела Дубински, Уильямсона, О’Хары, Лупино. Забыл?

– Нет, конечно. Просто я никогда не думал, что ты склонен к ностальгическим воспоминаниям.

– Насчет склонности не знаю, но ты можешь на меня рассчитывать. Во имя старой дружбы.

– Речь, скорее всего, идет о Северной или Южной Каролине, но я могу ошибаться.

– Не волнуйся. Если у этого Майнора был телефон, я его найду. Считай, уже нашел.

Полтора месяца спустя меня разбудил среди ночи телефонный звонок, и я услышал голос Генри, который на том конце провода произнес всего два слова:

– Уинстон-Салем.

А утром я уже летел самолетом на юг, в сторону табачных плантаций.

Воскресенье середины декабря выдалось пасмурным, мрачным. Я несколько раз сбивался с пути, пока не нашел обшарпанный двухэтажный дом № 87 на Готорн-стрит, представлявшей собой проселочную дорогу на окраине Уинстон-Салема. Припарковав перед домом взятый напрокат «Форд Эскорт», я взглянул на фасад: все шторы на окнах опущены. Напрашивался вывод, что никого нет дома… или Рори и ее муж жили здесь, как в пещере, прячась от света и угроз внешнего мира, такое мини-сообщество из двух человек. Не найдя ни звонка, ни колокольчика, я постучал в дверь. Никакой реакции. Я еще раз постучал. После той обрывочной записи на автоответчике Тома новых звонков не последовало, и вот теперь я стоял перед нежилым на первый взгляд домом, и в голову лезли всякие нехорошие мысли. Я постучал третий раз. Что, если она попыталась бежать, подумал я, и муж ее поймал? А вдруг он увез ее в другой город или даже штат и их следы окончательно затерялись? Или, того хуже, он ее убил? Что, если я опоздал, и в мир, к которому Рори когда-то принадлежала, ей уже нет возврата?

Тут дверь открылась, и передо мной возник Майнор из плоти и крови, высокий, красивый мужчина лет сорока с темными, аккуратно причесанными волосами и кроткими синими глазами. Абсолютно нормальный, ничего угрожающего, а я-то рисовал себе этакого монстра! Обращала на себя внимание разве что одна странность: он был в белой рубашке и галстуке. Кто ходит дома в таком виде? Но через секунду я сам себе ответил: человек, который вернулся с воскресной службы… тот, кто соблюдает религиозные обычаи.

– Да? Чем могу помочь? – спросил он.

– Я – дядя Рори. Меня зовут Натан Гласс. Я оказался в ваших местах, и вот решил заехать.

– Вот как? Она вас ждет?

– Трудно сказать. Насколько я понимаю, у вас нет телефона.

– У нас к ним негативное отношение. Они поощряют пустую болтовню. Мы приберегаем слова для более существенных вещей.

– Очень интересно… мистер…?

– Майнор. Дэвид Майнор. Муж Авроры.

– Я так и подумал, но не хотел говорить наобум.

– Входите, мистер Гласс. К сожалению, Аврора неважно себя чувствует. Она отдыхает наверху. А я вам рад. Здесь живут люди с открытой душой. Мы относимся с уважением даже к тем, кто не разделяет нашей веры. Так нас учат заповеди господни.

Я улыбнулся, но промолчал. При всей его обходительности это была речь религиозного фанатика, и меньше всего мне хотелось дать себя втянуть в теологический спор. Оставим ему его бога вместе с церковью. Мое дело проверить, не грозит ли Рори опасность, и если да, то поскорее увезти ее отсюда.

После невзрачного фасада (облупившаяся краска, ветхие ставни, пробивающаяся между ступенек трава) я ожидал увидеть в доме обтерханную обивку и поломанную мебель, но внутреннее убранство оказалось вполне приличным. Рори унаследовала материнский талант добиваться хорошего результата, обходясь малыми средствами, и гостиной она придала вид строгий, но не лишенный привлекательности – с растениями в горшках, клетчатыми шторами и большим плакатом, анонсирующим очередную выставку в музее Джакометти. Последовав приглашению хозяина, я сел на кушетку, а сам он устроился на стуле, так что нас разделял кофейный столик со стеклянной столешницей. Несколько секунд мы хранили молчание. Вообще-то я собирался взять с места в карьер: потребовать, чтобы он немедленно сообщил обо мне Авроре, заставить выложить всю правду про Люси, выяснить, почему его жена так боится поговорить с собственным братом. Но это могло возыметь обратный эффект, и я приступил к разговору со всей возможной осторожностью.

– Вы вроде бы жили у матери в Филадельфии. Что привело вас в Северную Каролину?

– Моя сестра с мужем живут здесь, и они приискали мне приличную работу. После этого я нашел кое-что получше, и теперь я помощник менеджера хозяйственного магазина «Истинная ценность» в торговом центре «Кэмелбэк». Не бог весть что, скажете вы, а я скажу – хорошее место и зарплата достойная. Учитывая, кем я был лет семь-восемь назад и кем стал, иначе как чудом это не назовешь. Я был грешником, мистер Гласс. Наркоманом и прелюбодеем, воришкой и клятвопреступником. Я предавал всех, кто в меня верил. А затем я обрел господа, и он меня спас. Вам, еврею, конечно, трудно это понять, но мы не какие-то там сектанты, потрясающие Библией и призывающие огонь и серу на головы иноверцев. Мы не верим в Апокалипсис и Судный день, в вознесение на небо и конец света. Мы считаем, что рай можно заслужить только праведной жизнью.

– Кого вы имеете в виду, когда говорите «мы»?

– Нашу церковь. Храм Священного Слова. Нас всего шестьдесят прихожан, но преподобный Боб, человек вдохновенный, многому нас научил. «В начале было слово, и слово было у Бога и слово было Бог».

– Евангелие от Иоанна. Глава первая, стих первый.

– Так вы знаете Писание?