Навстречу мечте - Люси Кларк

Аарон был удивлен не меньше Ланы.

– Да, конечно.

Глядя в сторону горизонта, Денни заговорил на французском. Хотя Лана не могла понять слов, она видела, как бегают его глаза, – видимо, мыслями он полностью ушел в воспоминания о Жозефе. Как будто остальные в тот момент для него не существовали, и Денни общался только с ним.

Закончив, он качнул головой и отошел назад.

Настало долгое молчание. Потом Аарон взял вещи Жозефа и передал их стоявшим по обе стороны от него Шелл и Генриху. Генрих поднял стопку черных записных книжек Жозефа над носом яхты, и Лана едва удержалась, чтобы не броситься и не остановить его. Генрих швырнул их за борт, и сотни страниц, усеянных извинениями, пропитались соленой водой и ушли на дно. Никто теперь не узнает, что эти записи значили для Жозефа и почему он так упорно заполнял страницы словом «сожалею».

Следующим за борт скинули спальный мешок Жозефа, и он расползся по поверхности океана темной блестящей змеей. Его утянет на дно, занесет песком и илом.

Последним в море отправился холщовый рюкзак. Шелл что-то прошептала над ним, бросила за борт, и рюкзак упал с громким всплеском.

От Жозефа больше ничего не осталось.

Волна подцепила одну из рубашек Жозефа и вытащила ее из рюкзака за рукав. Вещи одна за другой выплыли наружу и растянулись по воде. Казалось, сам Жозеф качается на поверхности вниз лицом.

Пытаясь сдержать всхлип, Лана закрыла рот рукой.

Все это неправильно, ужасно неправильно.

– Теперь никто даже не узнает, что Жозеф был здесь! – гневно выпалила она.

Все обернулись в ее сторону.

– Ты от всего избавился, – сказала Лана, глядя на Аарона. – Избавился от улик.

– Лана, вещи – не улики, а лишь напоминания о жизни. Мы отпускаем их в море, чтобы почтить его память. Как иначе мы можем это сделать?

– Почтить его память? Выкинув за борт все его вещи? И деньги в том числе? – возмутилась Лана.

Генрих удивленно посмотрел на нее.

– Я имею в виду пятьсот долларов из бумажника Жозефа.

Аарона это не смутило.

– Деньги я не выбросил, это было бы глупо. Я решил отложить их в общий фонд на ремонт яхты.

– Ты решил? – Лана окинула взглядом всех членов команды. – А как же голосование?

– Я ни за что не стал бы выкидывать деньги, – уверенным тоном ответил Аарон. – Пять сотен долларов помогут «Лазурной» как можно дольше оставаться в море. Я считал, что для тебя это не менее важно, чем для всех нас.

Лана промолчала. Она уже ни в чем не была уверена.

Просматривая в каюте свои рисунки, Лана обращала внимание на перспективу, на свет и тень, на детали и глубину изображения. Вот набросок пальмы, сквозь листья которой бьют солнечные лучи. Вот Денни читает, сидя на палубе, Лана изобразила его в профиль. Дальше – рисунок со шлепанцами, которые кто-то кинул в ведро, затем корифены с блестящей чешуей. Казалось, все это было очень давно, в совсем другом путешествии. А вот и Жозеф: сидит на носу яхты, зажав самокрутку меж пальцев.

Что же с тобой случилось? Кто знает правду?

Лана выглянула сквозь заляпанный солью иллюминатор на сердитый, темно-синего цвета океан, мучительно безбрежный. Весь этот простор, вся эта вода и небо – от их бескрайности кружилась голова, и все же через три дня они будут на суше.

– Лана? – В каюту заглянула Шелл. Не дожидаясь приглашения, она зашла внутрь и закрыла за собой дверь. – Как ты? – спросила Шелл, увидев набросок с изображением Жозефа в альбоме Ланы.

– Нормально. – Лана закрыла альбом и убрала его под матрас.

– Просто хотела посмотреть, как тут у тебя дела. Понимаю, ты сильно переживаешь из-за смерти Жозефа, но не надо считать нас всех врагами. Ты же знаешь, что мы тебя любим. – Шелл подошла к верхней койке и коснулась руки Ланы. – Мне больно видеть тебя в таком состоянии.

Внезапная близость Шелл, ее забота растопили что-то внутри Ланы. На глаза выступили слезы, и она быстро заморгала, чтобы смахнуть их.

– Милая, прошу тебя, постарайся больше не переживать.

– Не могу, пока не узнаю, что с ним случилось.

– Мы все жалеем, что ничего не заметили. – Тон Шелл стал слегка раздраженным.

– Что произошло между тобой и Генрихом в ту ночь, когда пропал Жозеф? – спросила Лана.

– Почему ты спрашиваешь? – Шелл шагнула в сторону.

– Потому что каждый что-то скрывает.

– Я не хочу об этом говорить.

Лана слезла с койки и встала прямо перед Шелл – у той горели щеки, заметно участилось дыхание.

– Разве ты не видишь, что мы должны об этом поговорить? Все делают вид, что Жозеф вообще не существовал, что не сообщать о нем в полицию – это нормально. Поэтому я прошу тебя, Шелл, будь со мной откровенна. Из-за чего вы с Генрихом повздорили? Вы же дежурили вместе – что вы тогда увидели? Что произошло?

– Господи, ты правда думаешь, что мы как-то связаны со смертью Жозефа? – изумилась Шелл.

Лана потерла лоб.

– Нет, не думаю. Просто хочу, чтобы люди перестали скрывать правду лишь потому, что им так проще.

– Ты настолько зациклилась на Жозефе, – прищурилась Шелл, – что забываешь – не вся жизнь вертится вокруг него. И если тебе так уж приспичило узнать каждую деталь той ночи, то я скажу тебе, что случилось. Мы с Генрихом переспали, вот что! Последний раз я была с парнем шесть лет назад. – Глаза Шелл наполнились слезами. – Это была ужасная ошибка, мы оба поступили глупо. Генрих зашел в мою каюту, он был расстроен, забрался ко мне на койку, и я его пустила. Мы оба были пьяны – не соображали, что делали, – а теперь… теперь все кончено.

– Боже, Шелл, прости. Я не знала…

– Так что нет, той ночью я не дежурила вместе с Генрихом. Он нес вахту один. И я не видела, как Жозеф оказался за бортом – никто не видел. – Шелл перевела дыхание. – Может, пора уже поверить, что люди говорят тебе правду.

Шелл и Лана стоят рядом в коридоре Морского спасательного центра.

– Значит, раньше ты считала смерть Жозефа несчастным случаем. Что-то изменилось?

– Я не уверена… просто…

– Ты упомянула Аарона, – пытается добиться от нее ответа Лана.

– Не хочу плохо говорить о нем, – не решается Шелл.

Лана понимает: нехорошо пятнать его имя, ведь Аарон по-прежнему числится пропавшим, но в то же время ей важно узнать новые факты, которые помогут раскрыть правду.

– Прошу тебя, расскажи.

Шелл убирает светлую прядь волос за ухо.

– Помнишь, как утром, после исчезновения Жозефа, Аарон вышел на палубу с раненым плечом? И сказал, что упал в душе. – Лана кивает. – Тогда это не показалось мне странным, ведь ночью Аарон напился, так что вполне мог поскользнуться и порезаться. Через пару месяцев, когда мы снова были в переходе, Аарон начал наезжать на Генриха за то, что тот тратит воду на купание. И тогда я вспомнила – Аарон не принимает душ во время перехода. Он не стал бы зря тратить воду. – Шелл покачивает головой. – Конечно, может, это просто мелочь, может, Аарон и правда был в душе той ночью. Но его слова все никак не идут у меня из головы.