Возвышение Криспа - Гарри Тертлдав

— Погодите!

Патрульные взглянули на командира. Тот кивнул. Нарушитель снял белую песцовую шапку.

— Мне нужен нож! — заявил он. Саборий кивнул опять.

Контрабандист вспорол подкладку и извлек еще один мешочек. Потом швырнул нож наземь. — Теперь можете обыскивать.

Солдаты так и сделали, но ничего не нашли. Дрожа от холода и проклиная все на свете, хатриш нырнул обратно в шубу.

— Последний ты мог и заныкать, — заметил Саборий.

— Я хотел, — признался контрабандист, стуча зубами. — А потом решил не рисковать.

— Разумно, — согласился Саборий. — Ладно, пошли с нами. Думаю, сегодня мы отработали свое жалование.

— Что вы намерены с ним делать? — спросил Крисп, когда патруль повернул к Опсикиону.

— Подержим и потребуем выкуп, — ответил Саборий. — Ничего другого мы сделать не можем, поскольку его поймали с янтарем. Гумуш его выкупит, не бойся. — Крисп что-то вопросительно промычал, и Саборий объяснил:

— В Хатрише торговля янтарем государева монополия. Хаган просто хочет разведать, нельзя ли наладить беспошлинную торговлю у нас в Видессе. На сей раз ему не удалось, поэтому камни достались нам бесплатно.

— И часто ему удается сбыть товар? Стоит овчинка выделки?

— Трудно сказать. Я-то думал, ты конюх Яковизия, а не счетовод. Одно могу сказать: Гумуш, должно быть, считает риск оправданным, иначе не стал бы суетиться. Но сегодня ему не подфартило. — Глаза Сабория — чуть ли не единственная открытая часть лица сощурились от удовольствия.

Яковизий взвыл от восторга, когда Крисп рассказал ему вечером о своих приключениях. Они сидели рядышком, гораздо ближе обычного, возле большого очага в трактире Болкана; под рукой у Криспа стояла кружка сдобренного специями вина. Он благодарно улыбнулся служанке, заново наполнившей ее.

— Так ему и надо, Гумушу! — радостно заявил Яковизий. — Поймали ворюгу за руку — пускай расплачивается!

— А не вздует ли он потом цену, чтобы покрыть убытки? — спросил Крисп. — Легальную цену, я имею в виду.

— Возможно, возможно, — признал Яковизий. — Но мне-то что? Я не большой поклонник янтаря. И как бы хаган ни выжимал из нас монету, ему всего золота мира не хватит, чтобы отмыться от позора. — Если что-то и могло поднять Яковизию настроение, так это мысль о чьем-то конфузе.

Через пару ночей Танилида с холодной яростью подтвердила, что янтарь конфискован.

— Я заказала его у Гумуша для себя, — сказала она. — На четверть дешевле здешней цены — и хаган все равно не остался бы внакладе, потому что таможенники дерут половину. Задаток он уже получил. Как ты думаешь, вернет он его, когда выкупит своего курьера? — Ее желчный смешок не оставлял сомнений в том, насколько вероятен такой исход.

— Но… — Крисп поскреб в затылке. — Автократору нужны таможенные сборы, чтобы платить солдатам, и за пушнину, и за дороги…

— И куртизанкам, и за отборные вина, и за безделушки, — закончила за него Танилида таким же презрительным тоном, каким говорил об Анфиме Третьем настоятель Пирр. — А потом, мне ведь тоже деньги нужны для моих поместий. Так почему я должна переплачивать за янтарь вдвое и отдавать свои кровные кучке богачей из города Видесса, которые не сделали мне ничего хорошего?

— Ничего, говорите? — сказал Крисп. — А мне сдается, я не приехал бы сюда вместе с хозяином, если бы люди в городе Видессе не беспокоились о границе с Хатришем. Или вы здесь такая полновластная монархиня, что ваши крестьяне могли бы отбить кочевников сами? — Он вспомнил о нападении кубратов на сгинувшую деревню его детства так ясно, словно это было вчера.

Танилида нахмурилась.

— Нет, я не монархиня, и в словах твоих есть доля правды. Но Автократор с Севастократором решили заключить с хатришами мир, исходя из соображений собственной выгоды, а не моей.

Вспомнив замыслы Петрония против Макурана, Крисп не мог с ней не согласиться, однако сказал:

— Но вам это все равно на руку, разве нет? А если да, то извольте платить!

Он и его односельчане были бы рады заплатить сколько угодно — в пределах разумного, — чтобы предотвратить очередной набег из Кубрата. И только совсем уже неразумные требования империи погнали Криспа из деревни. А ведь другие так и остались там.

— Правда твоя, — сказала Танилида. — Должна сознаться, для меня мои владения стоят на первом месте, а Видесская империя только на втором. И это характерно для большинства аристократов почти для всех, кто живет вдали от города Видесса. Нам кажется, империя чаще испытывает нас, чем защищает их, и поэтому мы уклоняемся от претензий столицы как можем.

Чем больше Крисп говорил с Танилидой, тем более сложная картина мира вырисовывалась перед ним. В деревне он считал всех аристократов защитниками интересов империи и благодарил Фоса за то, что свободные землевладельцы, среди которых он жил, не зависят ни от какого вельможи. Но Танилида оказалась не столько союзником, сколько соперником города Видесса. Впрочем, большим другом своим крестьянам она тоже не была; ей просто хотелось править ими самой, без вмешательства центральной власти. Крисп попытался представить, как это выглядит с точки зрения Петрония.

Возможно, в один прекрасный день он спросит об этом Севастократора — в конце концов, они немного знакомы. Крисп посмеялся про себя, изумляясь собственной наглости.

— Что тебя так забавляет? — спросила Танилида.

У Криспа жар прилил к щекам. Иногда он чувствовал себя в обществе Танилиды свитком, который она могла развернуть и читать, когда хотела. Досадуя на собственную открытость и не сомневаясь, что не сумеет удачно соврать, он объяснил.

Танилида выслушала его серьезно. Надо отдать ей должное, это она умела. Несмотря на то что он частенько казался ей слишком юным и неискушенным, Танилида, вопреки своему обыкновению, не высмеивала его восторженности, хотя и давала понять, что не всегда ее разделяет. Уважение, которое она выказывала к его личности, заставляло Криспа искать общества Танилиды — в постели и вовне — даже больше, чем соблазнительное тело.

Возможно, подумал он, именно так рождается любовь.

Неожиданная мысль настолько поразила Криспа, что он пропустил слова Танилиды мимо ушей. Она заметила это и повторила:

— Если Петроний тебе скажет, ты многому у него научишься. Регент, способный удержать в руках власть после того, как его подопечный достиг совершеннолетия — и так, чтобы подопечный его не возненавидел, — это человек, с которым нельзя не считаться.

— Пожалуй, — рассеянно отозвался Крисп, надеясь, что Танилида не поймет причины его рассеянности. Любовь к ней могла лишь осложнить его жизнь, тем более что она, как он прекрасно знал, его не любила.

* * *

Медленно, как ползет снежная поземка по льду, доходили зимой до Опсикиона последние новости. Крисп услышал о смерти хагана Омуртага лишь через несколько недель после этого прискорбного события; управление Кубратом перешло к сыну хагана Маломиру. В Татагуше, на северо-востоке от Хатриша, банда налетчиков-халогаев под предводительством главаря по имени Арваш Черный Плащ разграбила целый ряд городов и разбила армию, пытавшуюся их прогнать. Часть знати тут же перешла на сторону халогаев против своего хагана. Царь царей Макурана направил мирное посольство в город Видесс. Петроний отослал его обратно.