Всем смертям назло - Вадим Давыдов

— Я достаточно красноречив, джентльмены? — спокойно поинтересовался Осоргин, кладя пистолет, странный ствол которого, похожий на трубу, сочился чуть заметным дымком, на стол прямо перед собой. — Кто-нибудь ещё желает заявить о своём несогласии с Меморандумом?

Тишина продолжалась долго – так долго, что Осоргин откровенно заскучал. Наконец, председатель выдавил из себя:

— Даже если мы согласимся, — он затравленно посмотрел на дверь, за которой исчезло тело, — это займёт месяцы…

— Вы напрасно переживаете, — вежливо улыбнулся кавторанг. — По моим расчётам, это займёт около одиннадцати минут. Вам надлежит поставить свои подписи всего лишь в четырёх местах – на доверенности на имя мистера Брукса и трёх нотариальных копиях таковой. После чего вы можете считать себя на свободе и в полной безопасности. Разумеется, если вы не станете в дальнейшем делать каких-нибудь глупостей, которые могут доставить нам некоторое минутное беспокойство.

— Это… Варварство! Это произвол. Грабёж среди бела дня. Мы будем…

— Вы будете выполнять то, что вам велено, или отправитесь на корм рыбам с порцией свинца в башке, мой дорогой сэр. Это касается всех. Мне кажется, это очень просто понять, и выбор более чем очевиден. Кроме того, мои офицеры буквально рвутся доказать мне и вам своё служебное рвение и специфические навыки, полученные в ходе изнурительных тренировок. Не заставляйте меня запускать механизм необратимых процессов. Прошу вас, мистер Брукс. Господа.

Офицеры быстро раздали бумаги и так же быстро собрали их, уже украшенные подписями, многие из которых были несколько неуверенными. Когда бумаги передали Бруксу, тот внимательно просмотрел их и церемонно кивнул Осоргину. Кавторанг угрюмо улыбнулся:

— Благодарю за сотрудничество, джентльмены. Сейчас вас проводят к в столовую, где вы сможете подкрепиться приготовленными для вас закуской и напитками. Не рекомендую, впрочем, злоупотреблять наиболее крепкими из них. После этого советую вам с недельку не появляться в городе, чтобы не попадаться под горячую руку газетчикам. Банк будет закрыт сегодня, завтра и третьего дня. Надеюсь, впечатления от нашего знакомства надолго останутся в вашей памяти. Не смею больше задерживать, джентльмены, — Осоргин поднялся.

Несколько минут спустя они вместе с Бруксом вошли в одно из подсобных помещений банка, где, испуская громкие жалобные стоны, лежал на импровизированном ложе из нескольких составленных вместе стульев «хладнокровно застреленный насмерть» Коллер. Возле него хлопотал ухмыляющийся Карташев. Толстый алюминиевый нагрудник с обширной вмятиной валялся на полу, вместе с разорванной сорочкой.

— Боже мой! Какая боль! — провыл Коллер, уставляя страдальческий взгляд на вошедших. — У меня наверняка сломаны все рёбра!

— Не больше трёх, — хладнокровно возразил Осоргин, проходя к телефону. — Вы неплохо справились, мистер Коллер. Сейчас вам наложат тугую повязку и увезут в безопасное место.

Ладягин немало поэкспериментировал с пороховым зарядом патрона с тем, чтобы Коллер не отдал концы по-настоящему, и потому, паля в него, кавторанг не испытывал ничего, кроме мстительного удовлетворения. Взявший Коллера за жабры Брукс не прогадал: до смерти напуганный угрозой компрометации и разорения Коллер честно – насколько такое слово вообще можно употреблять по отношению к подобным типам, подумал Осоргин – выполнил свою часть соглашения и теперь отчаянно трусил, мечтая поскорее исчезнуть с глаз долой. После того, как это чудо вынырнет – в разгар душераздирающих слухов о своей страшной смерти и газетной вакханалии по этому поводу – вся операция по «недружественному поглощению» «Бристольского кредита» предстанет перед ошарашенной публикой в виде совершеннейшего фарса. Отлично, усмехнулся про себя кавторанг. Замечательно. Всё, как и задумано главнокомандующим.

— А шишка! Шишка на голове! — продолжал стонать Коллер. — Вы просто настоящие звери, джентльмены! О-о-о-о… Как больно… Неужели нельзя было придумать что-нибудь менее ужасное?!

— Постановка должна была выглядеть правдоподобно и безупречно. Заживут ваши рёбра, ничего страшного. И вообще – искусство требует жертв!

— А деньги?!

— Вы не в церкви, вас не обманут, — отрезал кавторанг. Недавно попавшая в кают-компанию – стараниями Гурьева, который заботился о том, чтобы господа офицеры не оставались в неведении относительно происходящих в СССР литературных и не только событий – книжка одесских юмористов Ильфа и Петрова так понравилась моряку, что он цитировал её к месту и не к месту, нисколько не заботясь о том, насколько механический перевод цитат на английский соответствует британскому чувству юмора. — Мистер Брукс, выдайте этому засранцу его тридцать сребреников.

— Мастер Джейк вообще-то обещал перебить всех засранцев, а не одаривать их деньгами, — сердито поджал губы Брукс.

— Мастер Джейк отходчив и предпочитает элегантные решения кровавым, — усмехнулся моряк и подмигнул Коллеру. — Но и его терпение не безгранично. А уж моё – так я и вовсе не советую вам, Коллер, испытывать. Я как раз обожаю дырявить всё подряд. Хорошенько зарубите себе это на носу.

Он снял трубку телефонного аппарата и, услышав голос офицера, отвечающего за связь, велел:

— Соедините меня с базой. И дайте отбой по команде, всё прошло штатно.

«Sunday Times». Страшная находка

Сегодня, 27 октября 1934 года, тело Виктора Ротшильда было найдено в его рабочем кабинете в поместье Эксбери Парк. Никто из прислуги и домочадцев недавно бесследно исчезнувшего барона не может объяснить, каким образом тело появилось в доме и когда это произошло. Из кругов, близких к семье, сообщается, что по просьбе родственников лорда Ротшильда вскрытие производиться не будет, поскольку совершенно очевидна смерть Виктора Ротшильда от естественных причин – переутомления и нервного истощения, на которое барон Ротшильд неоднократно жаловался своему лечащему врачу. «…»

Впервые за много, много лет у него появилось время. Время – с большой буквы. Время подумать о том, что произошло – и куда двигаться дальше.

Лондонский дом на Мотли-авеню купили и тоже переоборудовали: обнесли настоящим забором – то, что Гурьев называл «безопасным периметром». Там принимали политиков, и не только – вообще людей, которым совершенно незачем было лицезреть то, что творится в Мероув Парк. После странной смерти Ротшильда здесь буквально «прописался» Черчилль, у которого – то ли после этого, то ли вследствие этого – резко пошли на лад финансовые дела. В самом поместье стали традицией «субботы» и «вторники» – долгие, бесконечные разговоры у камина после ужина, когда ставшее уже довольно большим «общество» обсуждало всё на свете. В таких разговорах иногда рождалось нечто гораздо большее, чем планы на ближайшую неделю.

Гурьев много времени уделял Ладягину, который оказался настоящим кладезем идей – от концептуально-стратегических до предельно конкретных технических инноваций. К сожалению, работы по созданию детектора, обещанного ещё в июле, продвигались крайне медленно: экспериментально установив, что из оставшихся материалов, использованных для изготовления мечей, ничего не получится – слишком мало, Ладягин теперь пытался придумать что-нибудь ещё. Опасения Гурьева, что оружейник замкнётся на какой-то одной задаче, забыв обо всём остальном, оказались напрасными: в мыслях не было недостатка. И пистолет, и прочие проекты, существовавшие в голове – не только Гурьева, не только Ладягина – быстро, невероятно быстро обрастали плотью и кровью. Мыслей было много – даже, кажется, больше, чем нужно. Существовали значительные проблемы с их реализацией: