Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции - Глеб Сташков

В начале октября 1912 года в Спале – охотничьем замке в Беловежской пуще – у цесаревича Алексея случился страшный приступ гемофилии. Все были уверены, что дни наследника сочтены. Великий князь воспринял это известие как сигнал к действию. Если Алексей умрет, он, Михаил, вновь станет наследником. И тогда о тайном браке можно забыть – его будут охранять днем и ночью. Более того, ему вообще не дадут видеться с Натальей.

У Зощенко есть рассказ «Как Ленин перехитрил жандармов». Ленин – сущий ребенок, а его хитрость – ерунда в сравнении с тем, как «перехитрил жандармов» великий князь Михаил Александрович. К сожалению, неизвестно, кто разработал эту хитроумную комбинацию. Явно не простодушный Михаил.

14 (27) октября, находясь в немецком курортном городке Киссинген, великий князь объявил сопровождающим, что едет в Канны, и заказал билеты до Парижа. В Каннах имелась русская церковь, и полицейские агенты решили, что именно там Михаил собрался обвенчаться. Герасимов помчался на Лазурный берег, а агент Бинт взял билет на тот же парижский поезд, что и Михаил. В последний момент великий князь сказал спутникам, что на поезде поедут они, а он с Натальей отправится в Канны через Швейцарию и Италию на автомобиле.

Герасимов дожидался Михаила в Каннах, Бинт ехал на поезде вместе со свитой и багажом, а великий князь тем временем добрался на машине до Вюрцбурга, пересел на поезд и рванул в Вену. Там они с Натальей обвенчались в сербской православной церкви Святого Саввы и приехали в Канны уже мужем и женой.

Через две недели Михаил сообщает о свадьбе царю. Уверяет, будто лишь мысль, что из-за болезни Алексея его «могут разлучить с Наталией Сергеевной», заставила его обвенчаться с ней. Зачем-то клянется, что «не действовал ни под чьим давлением», а «Наталия С. никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала», чем только убеждает Николая II в обратном. «Я знаю, – заканчивает он, – что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем»[281].

Михаилу не удалось разжалобить брата. «Между мною и им сейчас все кончено, – пишет Николай II матери, проявляя необычную для себя эмоциональность и категоричность, – потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, что на ней не женится. И я ему безгранично верил! Что меня особенно возмущает – это его ссылка на болезнь бедного Алексея, которая его заставила поторопиться с этим безрассудным шагом! Ему дела нет ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в такое время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело»[282].

Вроде бы в обоих письмах сквозит искренняя боль. Между тем оба брата лукавят. Михаил обманывает, говоря, что всему виной болезнь Алексея. Ведь он решил жениться задолго до приступа в Спале. Николай же так «безгранично верил» брату, что со всех сторон обложил полицейскими агентами.

Царь послал к Михаилу его адъютанта Мордвинова. Велел передать, чтобы он либо развелся, либо подписал акт отречения от прав на престол. Угрожал применить строжайшие меры, вплоть до лишения титула великого князя. «Во время первого разговора Миша не сразу отказался, а отвечал, что подумает, видимо, колеблясь». Однако на следующий день Михаил принял твердое решение: «Если ты этого требуешь, мы можем подтвердить, что брак этот не почитается законным с формальной стороны, но он должен оставаться браком законным перед Богом и людьми. Повенчаться и сейчас же развестись – это такой поступок, похожий на кощунство, на который я, к сожалению, никогда не пойду».

«Бедный Миша, очевидно, стал на время невменяемым, – решил Николай II, – он думает и мыслит, как она (жена. – Г. С.) прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно. Мордвинов очень просит пока не писать ему вовсе, так как она не только читает, но снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в банке в Москве вместе с деньгами. Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить»[283].

Коли Миша стал невменяемым, то и решение Николай принял соответствующее. Михаила Александровича, разумеется, уволили со службы, запретили приезжать в Россию, а помимо этого ввели опеку над «личностью, имуществом и делами». По сути, именным высочайшим указом от 15 декабря 1912 года Николай II признал брата умалишенным. Большего унижения придумать было нельзя.

Впрочем, несмотря на простоту и доверчивость, Михаил перед отъездом за границу снял со счетов изрядную сумму денег. Так что молодожены вполне сносно устроились во Франции. К тому же им не пришлось долго жить в изгнании. В самом начале войны Михаил попросился на фронт. Царь согласился и назначил брата командующим Кавказской туземной конной дивизией (так называемой «Дикой»). В 1915-м с него была снята опека. В том же году его брак был признан законным, а сын Георгий получил титул графа Брасова (разумеется, без прав великого князя и престолонаследия).

Очень часто графиней Брасовой называют и жену Михаила Александровича. На самом деле графский титул получил только сын, а Наталья довольствовалась лишь фамилией Брасова. В императорской семье ее по-прежнему считали изгоем. В отличие, скажем, от Ольги Пистелькорс, ставшей графиней Гогенфельзен, а потом и княгиней Палей. Лишь в эмиграции Кирилл Владимирович, провозгласивший себя императором, пожаловал Наталье титул княгини Брасовой, а в 1935-м – светлейшей княгини Романовской-Брасовой. Впрочем, раздавать титулы было единственным развлечением императора без империи. Светлейшая княгиня как была, так и осталась чужой для Романовых. Она умерла в 1952-м в Париже в полной нищете. Еще раньше – в 1931-м – в автокатастрофе погиб Георгий Брасов.

И современники, и историки часто упрекали Николая II в том, что он думал о своей семье больше, чем о стране. Что он был прежде всего мужем и отцом, а потом уж императором. Что страх за жизнь наследника Алексея и вера в целительную силу Распутина заставляли его держать старца при себе, несмотря на всеобщее возмущение. Вот и спросим теперь: что еще ему оставалось делать?

Отбросим на минуту отцовские чувства. Любой монарх должен думать, кому в случае чего он передаст власть. Цесаревич Алексей болен гемофилией. Младший брат Михаил заключил морганатический брак. Следующие в списке престолонаследия – сыновья Владимира Александровича. Но с ними куча проблем. Все трое были рождены, когда их мать исповедовала лютеранство. Хотя формально это и не противоречит закону, но легитимность оказывается, так сказать, подпорченной. К тому же Кирилл женился в нарушение православных канонов. Борис и Андрей вовсе не женаты (император должен быть женатым), причем у Бориса такая репутация, что ни одна «равнородная особа» на него не польстится, а Андрей живет с Кшесинской и ни о ком другом слышать не хочет.