Время любить - Жюльетта Бенцони

Между тем Катрин не терпелось посмотреть, что происходит в этих комнатах. Нежно лившийся свет, проходя сквозь листву усеянного цветами жасмина, освещал дорожки сада. Она чувствовала, что Арно был здесь, так близко, что, если бы он заговорил, она бы, безусловно, услышала его голос. Может быть, она чувствовала это по резким ударам своего сердца, по волне горькой ревности, прокатившейся по ней. И в ужасе Катрин опять почувствовала незатянувшуюся и мучительную рану ревности, такую же древнюю и первобытную, как и сама любовь. Зазвенел женский голос, горячий, страстный до предела, такой пылкий, что Катрин, оцепенев, не двигалась, слушая с напряжением. Она не понимала слов, но ее инстинкт, ее женская сущность говорили ей, что в песне заключался один из самых страстных призывов к любви…

Она стояла и слушала какое-то время, зачарованная таинственным голосом. Почти все огни погасли в павильоне Зобейды, певица перешла на шепот… Тогда, не в силах более сопротивляться снедавшему ее любопытству, Катрин приблизилась к павильону принцессы.

Она более не рассуждала, забыв о смертельной опасности, которой себя подвергала. Только инстинкт самосохранения подсказал ей снять туфли, низко наклониться под кустами, чтобы не быть замеченной охранниками. Мало-помалу она добралась до края одного окна, вокруг которого вилось экзотическое растение с острыми шипами. Не замечая боли, не издав ни стона, Катрин подобралась к самому окну.

Прямо перед ней среди подушек на огромном, покрытом розовой парчой диване, который занимал по крайней мере половину небольшой комнатки, интимной и восхитительной, сидел Арно. Его бронзовая кожа, черные волосы и широкие черные, расшитые золотом шаровары странным образом выделялись на фоне нежно-розовой парчи. Стоя перед ним, рабыня, плотно завернутая в покрывало, то и дело наполняла золотой кубок. Между тем Катрин поразилась, что его взгляд слегка затуманен, и поняла, что он был просто-напросто очень пьян! Это ее поразило до глубины души. Никогда еще она не видела своего супруга во власти винных паров.

Но она узнала женщину, которая полулежала недалеко от него среди подушек. Это она пела, небрежно лаская длинными гибкими пальцами струны мандолины. Это была Зобейда собственной персоной… И она была прекрасна так, что захватывало дыхание.

Крупные жемчужины на шее, запястьях и щиколотках подчеркивали красоту ее смуглой кожи, тело покрывало облако газа нефритового цвета, который не скрывал ни одного очаровательного изгиба. Она увидела, что Зобейда поедает глазами своего пленника, тогда как тот даже не смотрит на нее.

Упрямое безразличие Арно вывело из терпения мавританку. Она с раздражением отбросила мандолину, прогнала рабыню, потом поднялась, подошла к Арно и улеглась рядом с ним, положив голову на колени любовнику.

Медленно он до дна осушил свой бокал. Но Зобейда хотела заставить его заняться ею. Катрин увидела, как ее пальцы, унизанные кольцами, гладили плечи Арно, играли его волосами, касались выпуклых мускулов на груди. Бокал был допит, Арно отбросил его, и Катрин закрыла глаза, потому что Зобейда завладела его губами.

Но почти сейчас же пара разъединилась. Арно внезапно поднялся, вытер рукой кровь, проступившую у него на губах, которые Зобейда укусила… Арно оттолкнул Зобейду, и та упала на ковер.

– Сука! – прорычал он. – Я тебе покажу…

Он схватил с низкого столика хлыст, который там валялся, и протянул им по спине и плечам Зобейды. Катрин, забыв о своей ревности, едва удержалась от крика ужаса. Горделивая принцесса не стерпит подобного обхождения. Вот она сейчас позовет, ударит в бронзовый гонг, висевший у дивана, заставит сбежаться евнухов, палачей.

Но нет! С жалобным стоном необузданная Зобейда поползла по ковру к босым ногам своего любовника, прильнула к ним губами, обвила сияющими жемчугом руками его ноги, подняла к нему молящие глаза. Она шептала слова, которые Катрин не могла понять, но мало-помалу их колдовская магия должна была подействовать на мужчину. Катрин увидела, как хлыст выпал из рук ее мужа. Он взялся руками за волосы Зобейды, поднял ее до своего лица и завладел ее губами, в то время как другой рукой сорвал с нее прозрачные одежды.

Задыхаясь, Катрин прижалась к холодной стене дворца. Она чувствовала, что жизнь уходит из нее, подумала, что умрет здесь, ночью, в двух шагах от этой бесстыдной пары, которая громко стонала от удовольствия… Ее рука конвульсивным движением поискала любимый кинжал на бедре, но встретила только нежный муслин, которым едва была прикрыта. Рука Катрин не нашла желанного оружия, а только наткнулась на ствол с острыми шипами. Они жестоко вонзились ей в ладонь, исторгнув из ее уст тихий стон. Но боль привела ее в чувство. В тот же момент шум голосов, чьи-то шаги окончательно вернули ей ощущение реальности. Она осторожно выбралась из своего тайника и вышла на центраьную аллею, где увидела Морайму.

Старая еврейка бросила на Катрин подозрительный взгляд:

– Откуда ты пришла? Я тебя искала…

– Я была в саду. Ночь такая… тихая! Мне не хотелось возвращаться домой, – с усилием сказала молодая женщина.

Не ответив, Морайма взяла ее за запястье и увлекла к Водяной башне. Дойдя до освещенной колоннады, она осмотрела свою пленницу, нахмурила брови и заметила:

– Ты очень бледная. Что, заболела?

– Нет. Может быть, устала…

– Тогда не понимаю, почему ты еще не в постели. Теперь пойдем!

Катрин послушно брела за Мораймой, не замечая роскоши и великолепия покоев, через которые они проходили. И Морайма, которая ожидала радостных возгласов и слов благодарности калифу, не поняла, почему, едва войдя в комнату, где ее ждала целая армия служанок, Катрин рухнула на шелковые подушки и залилась слезами.

У хозяйки гарема между тем хватило мудрости не задавать вопросов. Она ограничилась тем, что властным жестом отослала всех служанок, потом терпеливо уселась в ногах кровати и стала ждать, пока пронесется буря.

Она философски отнесла слезы Катрин на счет чрезмерно сильных впечатлений от насыщенного событиями дня. Но Катрин плакала долго, так долго, что только усталость утолила ее горе. Когда рыдания смолкли, она без всякого перехода мгновенно впала в сон. Морайма же давно путешествовала в стране снов. А летняя ночь под звон шлюзового колокола накрыла Гранаду.

* * *

Когда Катрин открыла припухшие от слез глаза, она увидела вокруг себя кучу народа. Уверенная, что это – продолжение ее страшных снов, она поспешила закрыть глаза. Но прикосновение влажного тампона к ее векам убедило ее в ошибке: она все-таки проснулась.

– Ну-ну, просыпайся, Свет Зари, моя сладкая жемчужина! Посмотри, какой тебе оказан почет!

Катрин опять приоткрыла глаза. Множество рабынь окружили кровать, и пришли они не с пустыми руками. Ей предлагались шелка, муслины всех цветов, массивные золотые украшения с варварски огромными камнями, серебряные и золотые кувшины с редкими духами и маслами. Но что привлекло внимание новой фаворитки, так это огромная фигура Фатимы, которая сидела по-турецки на большой подушке прямо на полу, сложив руки на животе и завернувшись в ярко-красный шелк.