С первого взгляда (Юмористические рассказы) - Станислав Васильевич Родионов

потому что обычным путем мне никак. Стесняюсь я их — жен­щин. А если красавица, то меня будто суют то в про­рубь, то в доменную печь.

Конечно, хочется красиво, с первого взгляда, ни че­рез кого, потому что человек я нормальный, если рядом нет женщины. А они ведь всегда рядом.

Поэтому, когда я попал под сильный дождь, то бы­стренько встал под козырек газетного ларька. Тут еще «поэтому» ни при чем. Вот дальше: поэтому я огранител, когда рядом с собой увидел красавицу.

Высокая, а я давно заметил, что маленькая краса­вица — это только полкрасавицы. Высокая, изящная, легкая — выставил бы руку и поставил бы ее на ла­донь. Белое платье сидело так, что моей фантазии де­лать было нечего. Лаковые глаза, огромные и черные, как полярная ночь, смотрели. Ресницы-махаоны сот­нями черных вопросительных знаков повисли над гла­зами. Носик, да что там носик, когда под ним были губы...

Я смотрел на красавицу, но это был уже не я — это был сумасшедший в моем облике.

— Дождь, — сказала она, будто выдохнула му­зыку.

— Он, — подтвердил я бабьим голосом.

Она раздавила на щеке каплю. Я вздрогнул, содрал с себя пиджак и отчаянно набросил на ее плечи. Для меня это было равносильно полету в космос.

— Ну что вы! — смутилась она. — Меня зовут Ни­ной.

— Меня тоже! — еще ничему не веря, представил­ся я.

— Тоже Ниной? — вскинула она ресницы-вопро­сики.

— Тоже Сашей, — уточнил я.

— Кажется, перестал... Пойдемте! — робко пред­ложила Нина, возвращая пиджак.

— А как же, — согласился я, смело взял ее под руку и пошлепал по лужам.

Мы шли, и казалось, все смотрят на нас. Так оно и было, потому что пиджак я надел наизнанку. Нина засмеялась, будто зазвенела хрусталем. Я его вывер­нул и начал говорить, ибо мужчина обязан развлекать женщину беседой. Тем у меня множество, но они все моментально испарились, поэтому я начал подробно рассказывать, как устроена мясорубка и почему из нее вылезают червячки. Моя слушательница, видимо, ре­шила, что я в магазине молочу мясной фарш.

А потом Нина показала на новенький высотный дом, где она жила.

— Ну и домик! — восхитился я и шагнул в откры­тый люк.

Он оказался полузасыпанным, поэтому я вылез сам.

— Не ушиблись? — спросила Нина голосом, кото­рому позавидовала бы любая медсестра.

— Пустяки, — вправил я вывихнутый палец.

— Вы испачкались...

— Ерунда, — отлепил я из-под носа комок глины.

— Вам надо умыться... Зайдемте ко мне?!

— К вам?! — прошептал я и опять шагнул в тот же люк, но Нина меня вовремя перехватила.

На ее маму, солидную плавную женщину, я произ­вел впечатление. Она смотрела на меня, будто я вышел из телевизора и пошел прямо в ванную.

У чистого-то у меня вид ничего, так что вымоюсь, буду ничего. Действительно, когда я свеженький вы­шел из ванной, то мама сказала:

— Садитесь с нами пить чай!

— Спасибо, только что съел два полуфабриката, — вежливо отказался я, но тут же встретился с Нининым взглядом.

Мама заметила мои колебания, взяла меня под руку и ввела в комнату, где весь стол был уставлен чашечками и вазочками.

Я сел на стул, будто на электрический, ибо был уверен, что мой рот рядом с красавицей, да еще с ее мамой, для еды ни за что не откроется.

— Вы пьете чай или кофе? — выжидательно спро­сила мама.

Мне бы надо было свободно так ответить: «Чашеч­ку кофе, пожалуйста».

— Я пью компот, — признался я.

Мама слегка замешкалась и посмотрела на даль­ний угол стола, где что-то было накрыто газетой. Ви­димо, чайник для сохранения тепла.

— У нас сегодня нет компота, — смущенно сказа­ла она.

— Тогда этого... какао, — брякнулось из меня, хо­тя какао я вообще не терпел.

— Тоже нет, — вежливо ответила мама.

— Ну, можно и чаю, — согласился я.

Нина смотрела на меня сбоку, и моя правая щека наливалась жаром, будто на нее поставили утюг. Мама дала мне чаю и уже с некоторой опаской спросила:

— Какого вам варенья?

— А какое у вас получше? — поинтересовался я.

— Вишневое хорошее, — неуверенно ответила мама.

Я положил в розетку с верхом и тоскливо почув­ствовал, что оно с косточками. Как буду вытаскивать их изо рта — не руками же. Поэтому первый глоток сделал без варенья и начал придумывать деликатную тему для разговора.

— Сегодня хорошая погода, не правда ли? — радо­стно сообщил я и добавил: — Мы с Ниной попали под дождь!

— Да?! — вежливо удивилась мама.

Повисла короткая, но выразительная пауза. Была моя очередь говорить, да и вообще они от меня ждали членораздельной мысли.

— А мы с Ниной попали под дождь, — сказал я и отпил чаю без варенья.

— Да?! — еще вежливее удивилась мама.

— Да, — подтвердил я.

Нина молчала. Пауза, которая продолжала висеть, стала ощутимо опускаться на наши плечи. Я еще от­хлебнул чаю, шевельнул в ботинках сразу взмокшими носками и бодро сообщил:

— А мы с Ниной попали под дождь!

Мама заметно окостенела. Но тут и я окостенел, потому что газета на углу стола зашевелилась, из-под нее показался лысый мужчина в очках, пододвинул к себе чашку и с интересом уставился на меня.

«Папа», — пронеслось в голове.

— А вы знаете, как устроена мышеловка? — прямо спросил я папу, выдерживая его пристальный взгляд.

— Не-а, — признался папа, не в силах приступить к чаю.

Я подробно рассказал о мышеловках, которых во­обще никогда не видел.

— Саша, а кем вы работаете? — заинтригованно спросила Нина, отказавшись от мысли, что я молочу фарш.

— Вероятно, вы отлавливаете, мышей? — предпо­ложил папа.

— А что — отлавливаю, — согласился я и похолодел.

— Для чего же они нужны? — удивилась мама та­кой экзотической профессии.

— Как для чего... — обиделся я. — Для народного хозяйства.

Надо было как-то остановиться, и я уткнулся в чай. Чтобы уйти от Нининого взгляда, мне пришлось обра­тить распаренное лицо к маме.

— Да, — вздохнула мама, — кого сейчас только не отлавливают. Да вы с вареньем!

Я начал с вареньем, чтобы уж покончить с этим делом разом. Мне пришла в голову хорошая мысль — вытаскивать косточки изо рта чайной ложкой: и гигие­нично, и красиво.

Ощутив