Мерцание во тьме - Стейси Уиллингхэм

Тут я наконец замечаю, что дышу очень часто; моя грудь резко вздымается с каждым отчаянным вдохом. Похоже, Берт замечает это одновременно со мной и глядит на меня с подозрением. Его любопытство вполне закономерно: отчего бы это одно его присутствие вызывает у совершенно незнакомого человека гипервентиляцию? Мне необходимо успокоиться.

Хлоя, дыши нормально. Ради меня. Попробуй вдохнуть носом.

Представив, что мама рядом, я крепко сжимаю губы и втягиваю воздух через ноздри, пока грудная клетка не заполнится.

Теперь выдыхай через рот.

Поджав губы, я медленно выпускаю воздух наружу и чувствую, что пульс начинает замедляться. Я сжимаю кулаки, чтобы руки не тряслись.

— Да, — отвечаю наконец, отступаю в сторону и жестом приглашаю его войти.

Его нога переступает порог моего дома, моей крепости. Моего священного места и убежища, старательно обустроенного, чтобы излучать ощущение нормальности и уверенности в себе — но иллюзия тут же разлетается в клочья, как только внутри оказывается некто из моего прошлого. Даже атмосфера в доме мгновенно меняется, от мельтешения молекул воздуха у меня волоски на руках дыбом встают. Когда Берт стоит совсем рядом, чуть ли не касаясь моего лица, он кажется даже крупней, чем мне помнится, — притом что последний раз я оказывалась с ним в одной комнате, когда мне было всего двенадцать. Но он-то этого не знает. Даже не подозревает, что я — двенадцатилетняя девочка, плоть от плоти того, кто убил его дочь. Что это я закричала, когда брошенный им камень разбил окно в комнате моей мамы. Что это я спряталась под кровать, когда он объявился у нас на крыльце, распространяя вонь от виски, пота и слез.

Берт не подозревает, что у нас общая история. И теперь, когда он у меня дома, я прикидываю, не удастся ли это обернуть в свою пользу.

Родс проходит еще дальше в дом и принимается оглядываться; его глаза внимательно изучают коридор, примыкающую к нему гостиную, кухню и ведущую на второй этаж лестницу. Сделав несколько шагов, он заглядывает в каждую из комнат и сам себе кивает.

Внезапно меня окатывает волной ужаса. А если он все-таки меня узнал? Если хочет сейчас убедиться, что я одна?

— Муж наверху, — говорю я поспешно, стреляя глазами в сторону лестницы. В спальне, где-то в шкафу, Патрик хранит пистолет на случай визита грабителей. Я копаюсь в памяти, пытаясь вспомнить, где же именно. Может, получится сочинить повод, чтобы сбегать наверх и на всякий случай прихватить оружие… — Он работает удаленно, сейчас на телефоне, но если что-то нужно, я могу у него спросить.

Берт щурится на меня, потом чуть облизывает губы и с улыбкой отрицательно покачивает головой, отчего у меня возникает отчетливое ощущение, будто он издевается. Будто знает, что я все вру насчет Патрика и что дома совершенно одна. Он снова подходит ко мне и трет руками о штаны, как если б у него вспотели ладони. Я начинаю паниковать и думаю уже, не кинуться ли наружу, но он обходит меня и дважды стучит пальцем по двери.

— Это ни к чему, я просто проверяю входы. Дверей две, передняя и задняя. Но и окон много, так что я рекомендовал бы датчики на стеклах. Наверху тоже проверить?

— Нет, — поспешно отвечаю я. — Нет, главное — чтобы внизу. Насчет всего этого вы… вы совершенно правы. Спасибо.

— Камеры нужны?

— Что?

— Камеры, — повторяет Берт. — Маленькие такие, мы их можем по всему дому поставить, и у вас будет доступ к видео через телефон…

— Да, — говорю я быстро, не успев подумать. — Да, конечно. Камеры — это хорошо.

— Вот и отлично. — Он кивает. Что-то царапает на бланке заказа и протягивает его мне. — Вот тут, внизу, имя и роспись, а я пока схожу за инструментом.

Я беру бланк, а Берт выходит наружу и направляется к машине. Ясное дело, имя я написать не могу. Настоящее имя. Само собой, он его узнает. Так что я пишу на бланке «Элизабет Бриггс» — мое второе имя с фамилией Патрика — и, когда Родс снова входит, вручаю ему бланк. Пока он изучает мою подпись, я направляюсь к дивану.

— Спасибо, что оперативно приехали, — говорю я, захлопываю ноутбук и сую телефон в задний карман. — Мы вас так скоро не ждали.

— «Заботимся о вас круглосуточно», — цитирует Родс слоган с веб-сайта. Потом начинает обходить первый этаж, приклеивая датчики к каждому стеклу.

Меня вдруг охватывает тревога при мысли, что он будет знать, куда здесь не следует лезть, чтобы сработала сигнализация; с него станется пропустить одно из стекол и тщательно запомнить то окно, через которое потом можно будет попасть внутрь. Может, он именно так и выбирает жертвы — может, он и Обри с Лэйси взял на заметку, когда у них дома сигнализацию ставил. Заходил к ним в спальни, в шкафчики с бельем заглядывал. Изучил все их привычки.

Я молчу, а он бродит по дому, сует нос в каждый угол, прощупывает все щели. Потом, кряхтя, взбирается на складную лесенку и втыкает в углу гостиной маленькую круглую камеру. Я смотрю на нее, а крошечный глазок — на меня.

— Вы — владелец компании? — спрашиваю я в конце концов.

— Нет, — отвечает Родс.

Я жду, чтобы он еще что-нибудь добавил, но Берт молчит. Я решаю не отступать.

— Давно этим занимаетесь?

Он слезает с лесенки, смотрит на меня и уже открывает рот, чтобы что-то сказать. Однако, передумав, направляется к двери, достает из сумки с инструментом дрель и прикручивает рядом с входом панель управления. Коридор заполняет шум дрели, я гляжу ему в затылок, потом делаю еще попытку:

— Вы местный? Из Батон-Ружа?

Жужжание прекращается, и я вижу, как у него напряглись плечи. Он не поворачивается, но теперь комнату заполняет уже звук его голоса:

— Думаешь, Хлоя, я тебя не узнал?

Я застываю на месте, лишившись слов. Просто гляжу ему в затылок, пока он наконец не оборачивается, медленно-медленно.

— Сразу же узнал, стоило тебе дверь открыть.

— Прошу прощения, — выдавливаю я из себя. — Не понимаю, о чем вы сейчас.

— Все ты понимаешь, — говорит Берт, делая шаг в мою сторону. В руке он по-прежнему сжимает дрель. — Ты — Хлоя Дэвис. Твой жених, когда звонил, назвал мне твое имя. Сказал, что сам едет в Лафайетт, но ты будешь дома.

Я таращу на него глаза, постепенно осознавая сказанное. Он знает, кто я. Знал с самого начала. И еще знал, что я дома одна.

Родс делает еще шаг.

— А написанное тобой на бланке чужое имя означает, что и ты меня узнала,