Князь Гостомысл - славянский дед Рюрика - Василий Седугин

Гостомысл и Хвалибудий объезжали новгородские стены, прикидывая расстановку своих войск. Наверху черными воронами торчали закованные в броню норманнские воины. Тысяцкий Ратибор, указывая на западную часть укреплений, произнес деловито:

– Здесь, насколько я помню, бревна были подгнившие. Мы с покойным Буривым собирались их заменить, положить дубовые, даже подвезли и уложили, но норманны помешали. Думаю, надо здесь наносить основной удар, а в других местах – вспомогательные.

Так и решили. Подвезли три тарана, укрытых мокрыми шкурками зверей, чтобы враг не сумел их поджечь факелами и огненными стрелами, и стали бить в деревянные укрепления. Глухие удары поплыли по округе. Одновременно подкатили метательные снаряды, стали кидать зажженные бочки со смолой, стараясь попасть в помосты, на которых стояли норманны; туда же летели и длинные жерди с зажженными смолянистыми паклями. В небо потянулся черный дым, густо запахло смолой и горелым. Войска сколотили лестницы и готовились по первому слову своих военачальников броситься на приступ.

Целый день били тараны. А утром следующего дня в том месте, на которое указывал Ратибор, произошел обвал стены. Дело в том, что крепостные стены на Руси возводились из деревянных срубов вроде тех, из которых строятся деревянные дома. Эти срубы ставили плотно друг к другу и заполняли землей. И вот когда таран переломал подгнившие бревна, наружу вместе с норманнами вывалилась земля. Смешно было видеть, как в земляном потоке беспомощно кувыркались окованные броней викинги. Это вызвало панику среди оборонявшихся, чем и воспользовались славянские войска. Не теряя времени, они с шумом и криком бросились в пролом. Ошеломленные норманны на первых порах не оказали никакого сопротивления; они только торопливо карабкались по земляной насыпи, стремясь вновь оказаться наверху. В спину им ударили славяне, смяли и, разгоряченные схваткой, ворвались в город. Гостомысл и Хвалибудий, наблюдавшие за приступом со специально построенного помоста, тотчас послали в прорыв новые силы. Но и Вилибальд кинул в сражение запасные подразделения. Завязался жестокий бой, в котором не было единой линии обороны и не выстраивались ряды; бились группами и в одиночку; где-то норманны языком вклинивались в гущу славян, а где-то, наоборот, славяне рассекали их на части. Этот водоворот разъяренных людей колыхался, сдвигался в ту или иную сторону, и было не ясно, на чьей стороне перевес. Но постепенно становилось очевидно, что успех склоняется на сторону нападавших. Их было больше, они горели страстным желанием освободить родной город от ненавистного врага и упорно наседали. Сражение переместилось на улицы города. Каждый дом, каждый терем брался с боем. Наконец остатки норманнов укрепились в княжеском дворце. Он был окружен плотным кольцом войск. Видя бесполезность сопротивления, норманны выбросили белый флаг.

Гостомыслу хотелось взглянуть на Вилибальда, виновника гибели отца. Как с ним поступить, он еще не решил, но миловать не собирался.

Подойдя к сбившимся в большую кучу вражеским воинам, он громко крикнул по-скандинавски:

– Кто из вас Вилибальд? Выходи!

Однако на его зов никто не откликнулся.

Тогда Гостомысл повторил свой приказ. Но и на сей раз ему ответило молчание.

– Он что, боится, что ли? – насмешливо спросил Гостомысл рядом стоявших норманнов, рассчитывая задеть самолюбие ярла.

По толпе скандинавов прошло волнение, наконец кто-то выкрикнул:

– Вилибальда нет среди нас!

– Наверно, его следует искать среди убитых, – сделал предположение Хвалибудий.

Но и среди убитых его не оказалось.

Только потом, через несколько дней, стало известно, что ярл вместе с ближайшими военачальниками тайным ходом успел выйти из города и скрыться в лесах. Его видели жители окрестных селений. Но сумел ли он добраться до своей родины, осталось загадкой. Некоторые делали предположение, что ему удалось достигнуть побережья, на прихваченные ценности купить судно и уплыть в Скандинавию. Другие высказывали сомнение, что небольшая группа норманнов сумела пройти через непроходимые леса и болота, да еще в окружении враждебного населения. Тогда по княжеству бродили шайки норманнов и просто разбойников, их вылавливали и уничтожали; возможно, среди них попался и Вилибальд со своими сподвижниками. Так или иначе, но на Руси о нем больше никто никогда не слышал.

Дав два дня отдыха, Гостомысл двинул войска на Ладогу. Перед отправлением заглянул к Раннви, которая жила вместе с ним в шатре. Поцеловал, глянул на округлившийся живот:

– Дождешься или родишь без меня?

Она слабо улыбнулась припухшими губами:

– А как долго будешь в походе?

– Постараюсь побыстрее обернуться.

– Тогда успеешь...

– Кого бабки-повитухи обещают, сына или дочь?

– Видишь, живот лезет на нос? Мальчик родится.

– Как решила назвать?

– Вместе будем думать. Твой выбор. Ты отец, тебе и решать.

– Нет, имя вместе выберем. Какое тебе понравилось в нашей стране больше всех?

– Все красиво звучат. Не знаю, какое выбрать.

– Тогда давай вместе. А вот! Вместе выбираем, пусть и имя ему будет – Выбор!

Наскоро поцеловав Раннви еще раз, он вышел из шатра и вскочил на коня. Надо было торопиться, пока норманны не изготовились к сражению. Через пять переходов он был у стен города. При появлении новгородцев ворота крепости открылись, и оттуда высыпал народ. Люди кидались к воинам, обнимали, целовали, изливали свою радость. Оказывается, как только весть о падении Новгорода пришла в Ладогу, норманны не стали испытывать судьбу, быстро погрузились на суда и отплыли восвояси.

В Ладоге ликование было неописуемое. Воинов растащили по домам, их поили и кормили, водили в баню и укладывали спать. Гостомысл смотрел на все это, и голова его легонько кружилась, точно он выпил хмельного. Еще бы, о таком признании народном, любви народной может только мечтать правитель страны!

Его кто-то легонько тронул за локоть. Гостомысл обернулся и увидел рядом с собой Млаву.

– Спасибо, князь, за счастливое избавление, – проговорила она воркующим голосом. – Мы так ждали твоих воинов и так им рады!

Рядом с ней стоял высокий, здоровенный парень с каменным выражением лица.

– Боярин Радогост, – представила она, тая под ресницами растекающийся взгляд. – Мой муж. Мы с ним прошлым летом сыграли свадьбу.

«С таким мужем ты, милая, с другими мужчинами не заиграешься», – подумал Гостомысл и улыбнулся боярину. Тот ответил едва заметной улыбкой на тонких жестких губах.

– А ты, князь, еще не встретил свою половинку? – спросила она лукаво.

– Я тоже женат, – как можно строже ответил он. – И в скором времени жду пополнение семьи.

– А нам богиня Лада что-то не дает такого счастья, – притворно вздохнув, произнесла Млава и взяла мужа под руку. – Ну, прощай, князь. Дай бог тебе счастья и благополучия.