Доверься, он твой - Вера Копейко

Светлана продернула свой красный "фольксваген" чуть дальше ворот, оставляя место для открытых створок. Виктор открыл ворота, Светлана вкатилась под навес из хмеля. Зеленая стена такая плотная, что никто не подсмотрит, как он обнимает ее.

— Ты приехала… Наконец-то… Моя… Моя…

— Да что с тобой? — Она отбивалась от мокрых губ, а они настойчиво ползли по шее в вырез блузки. — Да ну тебя, Зацепин. Есть кое-что поважнее, чем твои поцелуи. — Он слышал раздражение в ее голосе, но, разогретый вином, расслабленный мечтами, не слушал ее.

— Какая ты…

Наконец она с силой оттолкнула его и внимательно посмотрела:

— Выпил, что ли?

— Выпил. — Он заметил, как она поморщилась. — Ты уже здесь. Значит, наше дело правое, мы победим.

— "Мы", — передразнила она его. Потом улыбнулась: — Ладно, пойдем. Мне не терпится тебе рассказать.

— А мне вообще не терпится… — Он засмеялся.

Что ж, у Вечного Друга есть вкус, насмешливо подумала Ксения. Она всегда знала, что он не сможет без нее прожить. Он будет всегда при ней, не важно, что не вместе с ней.

Но вместе они все-таки были. Не слишком долго, но этого вполне хватило на то, чтобы выпустить в мир Федора. Сын, вот о ком она должна подумать после Катерины.

Вечный Друг совершенно прав: дедлайн, то есть последняя черта их тайны, приближается. Сын должен узнать все и получить все.

Все ли? Она поморщилась, потом улыбнулась. Нет, все знают только они двое. Она и Вечный Друг.

Тридцатое сентября, когда она прилетала в Якутск, выдался на редкость солнечным, почти летним. Но все говорили, что уже через три дня наступит зима. Она сама казалась себе похожей на последний летний день. Собственная зима надвигалась. Но было ли лето? Краткий брак с Павлом Веселовым, которого она толком не успела узнать, — умер, оставив ей дочь. А потом была жара, но от работы. Никаких мужчин.

Ксения Демьяновна гордилась собой: все-таки ей дали деньги на экспедицию. Наконец-то те, кому следовало, осознали, что этнография и этнопсихология — не просто занятие для любознательных ученых, но совершенно необходимое знание для развития общества.

— Мир не просто путешествует, мир перемешивается, как тесто в миксере, — убеждала она своих оппонентов. — Иммигранты, которых у нас будет все больше, — это люди с собственной психологией. Совершенно иной, чем наша, значит, ее нужно изучать, чтобы знать, что ждать от них…

Она устыдила их примером сибирского купца Иннокентия Серебрякова. В позапрошлом веке этот человек выдал двадцать тысяч рублей на научную экспедицию в Якутию. Большая сумма в 90-х годах позапрошлого века. Тогда в Якутске бутылка водки стоила один рубль. Члены экспедиции, в основном политические ссыльные, после поездки написали солидные работы — составили словарь якутского языка, пособие по изучению национального характера.

Ей дали деньги. Ксения не знала, кто тот безымянный предприниматель, на деньги которого она поехала, но главное, знала она, ей одной предстоит сделать почти то, что ее предшественники. Это не пугало, о профессоре Улановской-Веселовой говорили, что она одна может работать как большой институт.

Но Ксения Демьяновна и подумать не могла, что сделает гораздо больше, чем ее исторические предшественники. Впрочем, кто знает. Может быть, кое-что не вошло в архивные данные?

Всякий раз, когда Ксения приезжала на свою родину, она же родилась в Якутске, испытывала восторженное чувство соединения с собой. Ей казалось, она потомок тех казаков, которые в тридцатые годы семнадцатого века построили крепость, на месте которой стоит город. Кажется, о якутах она знала все.

Они трудолюбивы, энергичны, сообразительны. В прошлом о них писали, что их ловкости могли бы поучиться даже лондонские мошенники. Живые, эмоциональные люди, привычные к жаре и холоду. Прекрасно ладят с соседями, любят поболтать, быстро сходятся с незнакомыми. Новое время позволило раскрыть им еще одну грань натуры: якуты оказались хорошими коммерсантами.

В то утро она ехала с проводником, тщательно сверяясь с картой Михаила Александровича. Она поверила в нее после того, как собственными глазами увидела красный кружок в том месте, где побывал ее покойный муж Веселов. Аномальная зона. Она сделала свое дело.

— Э-эй, сюда! Быстро-быстро!

Она вздрогнула от громкого крика проводника. Он придержал жеребца, впряженного в легкую повозку, — ни на чем другом здесь не проехать. Острое зрение позволило ему увидеть человека на фоне металлических боксов, о происхождении которых никто в этих местах не знал. Ксения слышала о них давно, о них говорили: "Всегда тут". "К ним не ходят, от них — беда", — понизив голос, добавляли местные.

Ксения встревоженно посмотрела туда, куда указывал проводник. На другом берегу узкой речушки, на фоне таинственных металлических сооружений, бродил человек. Она сощурилась, но было слишком далеко для нее. Вскинула бинокль, который болтался на груди.

А потом, не помня себя, выскочила из повозки и побежала… Под ногами хрустела мерзлая трава. Все так, как обещали: сегодня, третьего октября, недавнее тепло казалось сном.

— Дурень! — кричала она на него. — Куда ты влез? Это аномальная зона!

Не помня как, Ксения перешла через реку. На ней были болотные сапоги, в одно движение она натянула их до самых ягодиц. Высокая трава сбивала с ног, но она мчалась к человеку.

— Уходи оттуда! Иди сюда! Ко мне!

— К те-ебе-е… — вторил он ей и смеялся, как в лихорадке. — Я Колумб! Это моя золотоносная Америка! Я вижу золото всей моей жизни. Мои предки разбогатели на Колумбовом золоте. Я тоже…

Он упал. Ксения кинулась к нему. Ей бы только дотащить его до берега: река — граница Долины Беды, как называют ее местные. Она должна сделать это сама, потому что проводник не войдет в зону.

— Пойдем со мной, — говорила она ему.

— Только с золотом, — бормотал он, глядя на нее темными глазами, которые ей казались безумными.

Она тащила его, тянула к реке. От каждого прикосновения к Вечному Другу становилось жарко, от него пахло чем-то таким, что она ощущала особенную сладость во всем теле.

— Ты золото? — бормотал он. — Ты мое золото?

— А если… если я отдамся тебе, ты выйдешь отсюда? — прошептала она ему в ухо.

В ту же секунду его взгляд прояснился.

— Ты так сильно хочешь, чтобы я остался жив? — спросил он ясным голосом.

— Да, — сказала она. — Пойдем.

Вечный Друг больше не упирался, не кричал о золоте. Он подчинился ей.

Проводник привез их в гостиницу райцентра. Они вошли в номер, Ксения молча сбросила с себя все и подошла к нему. Было темно, но она видела, как он снял намокшую одежду. Брюки и куртка из чертовой кожи — где только взял? — остались лежать там, где он их бросил.