Орден Последней Надежды. Книга 3. Французский дьявол - Андрей Родионов

Скукоженный молча таращился, словно силясь понять, какого рожна мне от него надо.

— Если не начать их лечить, они умрут, — пояснил я, стараясь говорить медленно и четко.

— Невозможно, — покачал головой скукоженный. — Мы потерялись, отстали от остальных галер, а на нашей лекаря нет. Так что все в руке Аллаха, кому суждено, тот умрет, кому не суждено — выживет. Теперь иди на свое место и больше не беспокой меня.

Человек в тюрбане выразительным жестом положил руку на рукоять сабли, висящей на поясе.

— Я сам лекарь! — с вызовом заявил я.

— Иди на место!

Сузив глаза, я подчинился, в душе же высказал, выкрикнул и даже выплюнул в лицо сарацину целую кучу обидных слов. Как ни странно, на душе не полегчало. Вот если бы я добился цели…

Я хмуро прикинул, что сумею сделать в нынешних условиях для раненых, вышло, что практически ничего. Ну, вправлю я несколько вывихов, зафиксирую переломы, как смогу, вот и все. Ни перевязки, ни лекарств, ни инструментов у меня нет.

Я все еще морщил лоб, обдумывая, как же быть, когда люк, ведущий на палубу, распахнулся и к нам спустился давешний сарацин. Пленные дружно подались в стороны, пряча лица, но скукоженный не обратил на них никакого внимания. Разглядев меня в толпе, человек-фламинго призывно махнул, я поднялся на ноги и подошел к нему.

— Ты не соврал, что лекарь? — очень серьезно спросил сарацин. — Может быть, ты ошибся, тогда еще не поздно отказаться.

— Я настоящий лекарь, и говорят, что неплохой, — сухо ответил я. — К чему эти расспросы, ты что, хочешь проверить меня?

— Не я, — покачал он головой. — Капитан.

Жестом приказав мне подняться на палубу, сарацин внимательно оглядел трюм, после чего сам заскрипел ступеньками. Господи, как же хорошо выйти на свежий воздух! Влажный морской ветер нес прохладу, и пусть небо было сплошь затянуто серыми облаками, почувствовал я себя просто прекрасно.

Впервые в жизни я попал на борт галеры, а потому с интересом огляделся. Корпус длиной не менее ста ярдов выглядел заметно уже, чем у европейских судов, да и палуба была расположена гораздо ниже. Гребцы, сидящие вдоль бортов, отдыхали, подняв весла. Пиратскую галеру нес огромный парус, укрепленный на единственной мачте.

— Иди туда, на корму, — каркнул сарацин. — Нечего стоять, капитан ждет.

Не мешкая, я двинулся вперед, аккуратно огибая воинов, сидящих и стоящих на палубе. Проводник шел следом, у капитанской каюты он обогнал меня, осторожно постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, скользнул внутрь. Прошло не больше минуты, дверь распахнулась, и скукоженный поманил меня внутрь.

Кто сказал, что на боевом корабле все должно быть строго и функционально? Огромные яркие ковры слепили глаза сочными цветами, мягко колыхались какие-то полупрозрачные занавески, щебетали экзотические птицы в золоченых клетках, развешенных под потолком. Какая-то мелкая обезьянка в красной феске и узорчатых шароварах при виде меня раздраженно заверещала, пряча за спину сочный банан. На низкой софе громоздились горы подушек, а вон та штука называется кальяном, я их в кино видел.

Ошеломленный буйством красок, я невольно зажмурился. Убранство каюты выглядело более чем экзотично.

Зато капитан галеры, вышедший мне навстречу, был очень даже реальным. Крепкая широкоплечая фигура, перевитые жилами руки, орлиный взгляд, на голове чалма с драгоценным камнем впереди и пышным пером сверху, которое мерно колыхалось то ли в такт ударам волн, то ли из-за легкого сквозняка. Луч света упал на его лицо, я, не удержавшись, тихонько хмыкнул. Густая рыжая борода, синие как летнее небо глаза, широкие скулы, нос картошкой. По виду — явный европеец, если не сказать славянин, что он тут делает? Каким ветром его занесло на капитанский мостик?

Владелец каюты глянул на меня с явным отвращением и коротко пролаял что-то несуразное.

— Мой господин Абу-Абдаллах спрашивает, правда ли, что ты лекарь? — ровным голосом перевел сарацин.

— Да, — холодно ответил я.

— Если хочешь жить, тебе придется это доказать.

Я пожал плечами, изобразив на лице скуку. Мол, надо, так надо, было бы о чем говорить. Можно подумать, мне придется побить олимпийский рекорд, а на заняться насквозь привычным делом.

Словно прочитав мои мысли, капитан презрительно фыркнул и, глядя мне прямо в глаза, произнес нечто оскорбительное. Не обязательно знать язык, я все понял по тону. Его толстые губы скривились в ехидной ухмылке, в углах глаз собрались морщины. Скукоженный оскалил желтые, словно дынная корка, зубы и громко хихикнул, но переводить не стал, промолчал.

— Перетолмачь, что он сказал, — потребовал я.

— Ну… доблестный Абу-Абдаллах сомневается в том, что ты хороший лекарь. Он считает, что ты солгал, и размышляет вслух, удастся ли на тебя поймать хорошую акулу.

Я хмуро посмотрел на капитана, тот повелительно махнул рукой в сторону двери. Похоже, мое общество успело ему наскучить.

— Веди меня, мой проводник, — пробормотал я сквозь зубы. — Не получилось в драке, покажу себя в медицине.

В конечном итоге все вышло не так уж и плохо, как я ожидал, ведь лекарь на галере все же был. Именно так, был!

Как неохотно пояснил скукоженный толмач, назвавшийся Марзаком, во время налета на Уэймут сарацинского эскулапа угораздило спуститься с галеры. То ли его потянуло на подвиги, а может, покойный просто захотел пограбить. Как бы то ни было, после боя бедолагу нашли в одном из переулков буквально насаженным на здоровенные вилы. Все, что от него осталось, — небольшой сундучок с разнообразным медицинским имуществом, который тут же припрятал от греха подальше хозяйственный боцман.

Не тратя ни минуты, я с головой зарылся в барахло покойного и почти сразу обнаружил шелковые нити и иглы, пару увесистых клинков и один нож с тонким лезвием. Еще в сундучке хранился рулон отбеленного холста и корпия, при виде которой я немедленно скривился. Кто бы знал, как мне надоело пользоваться этой дрянью вместо нормальной ваты!

Уныло присвистнув, я разложил перед собой обнаруженные богатства и оглядел их с некоторым отвращением. Шить раны прямыми иглами — что за извращение? И где, позвольте узнать, иглодержатель? Ах мои прекрасные, острые как бритвы скальпели, сгинувшие бесследно, когда меня захватили в плен в замке Молт, как же мне вас не хватало!

Звонко хлопнув ладонью по крышке сундучка, я покосился на приданного мне помощника. Как пояснил Марзак, раньше этот матрос время от времени помогал покойному лекарю, а потому я сразу же окрестил его медбратом. Было в нем что-то от тех разбитных, но прекрасно знающих дело ребят с Украины, с которыми я проходил срочную в полковом медпункте!

Заметив мой хмурый взгляд, медбрат, диковатого вида сарацин, низенький, широкий в плечах и с круглой плешивой головой, понятливо кивнул, исчез куда-то, но тут же появился, гордо размахивая неким инструментом. Подбоченясь, протянул мне его с видом феи лесного озера, которая милостиво одаряет чудесным мечом Эскалибуром короля Артура, на поклеванном оспинами лице было написано нечто вроде «Я понимаю, как ты потрясен, но эта чудесная вещица и впрямь предназначена для тебя!»