7-е небо - Максин Паэтро

Он попятился из библиотеки и, оказавшись в гостиной, повернулся и кинулся к выходу. Коннор подошел к Ястребу и отбросил ногой пистолет подальше от выброшенной вперед руки негодяя, но потерял равновесие и едва не упал, ударившись подбородком о край стола. Он удержался, схватившись за ножку, встал и поковылял в прихожую, где нажал кнопку связи с коттеджем охранника.

— Глен! — заорал он. — Набирай «девятьсот одиннадцать», я тут кого-то подстрелил!

Когда Кэмпион вышел на крыльцо, Голубя уже и след простыл. Через двор бежал охранник с карабином, а в дверях стояла Валентина с огромными глазами, спрашивая, что, во имя Господа, здесь произошло.

В соседних домах замелькали огни, у соседей залаял волкодав.

Но Голубь как сквозь землю провалился.

Кэмпион стиснул оружие в кулаке и крикнул в темноту:

— Это ты убил моего сына, подонок, да? Ты убил моего сына!

Я примчалась к дому Кэмпионов через пятнадцать минут после звонка Джейкоби. Улицу перекрыл целый автопарк патрульных машин. Парамедики на редкость громко спускали по каменным ступеням тяжелую каталку, направляясь к машине «скорой помощи».

Я пошла рядом, разглядывая раненого, насколько позволяли обстоятельства. На нем была кислородная маска, простыней его накрыли до подбородка, но я видела, что молодому человеку не больше двадцати, что он белый, ростом, видимо, около пяти футов десяти дюймов, со светлыми волосами, которые явно стриг хороший мастер.

Главное, он был жив.

— Выживет? — спросила я одну из женщин-медиков.

Та пожала плечами:

— В нем две пули, сержант, плюс большая кровопотеря.

В доме Джейкоби и Конклин опрашивали бывшего губернатора и Валентину Кэмпион, которые сидели на диване, касаясь друг друга плечами и держась за руки. Конклин посмотрел на меня в упор, словно желая, чтобы я что-то поняла. Только спустя несколько минут до меня дошло — что именно.

Джейкоби кратко рассказал мне о происшедшем, упомянув, что у подстреленного Кэмпионом налетчика не было при себе документов, и спросил бывшего губернатора:

— Сэр, вы говорили, что сможете опознать второго. Поработаете с нашим художником?

— Разумеется, — кивнул Кэмпион. — Я при всем желании не смогу забыть его лицо.

Губернатору было физически худо — всего несколько минут назад он подстрелил человека. Когда Кэмпион жестом предложил мне присесть на стул у дивана, я решила, что он хочет что-то добавить по поводу происшедшего, но ошиблась.

Кэмпион сказал:

— Майкл хотел быть таким, как его друзья. Ходить по дискотекам. Веселиться. Я вечно к нему придирался. Когда я застал сына при попытке улизнуть из дома поздно вечером, устроил ему головомойку и лишил привилегий, за что он меня возненавидел.

— Коннор, — решительно заявила Валентина Кэмпион, — ты сделал то, на что у меня не хватало мужества.

— Сэр? — сказала я, не вполне понимая, к чему он начал этот разговор.

Лицо Кэмпиона осунулось от усталости.

— Он вел себя безответственно. А я пытался сохранить ему жизнь и дождаться появления новой медицинской методики, прорыва в фармакологии, чего угодно. Я ему прямо говорил: «Если решишь вести себя как взрослый человек, сообщи». Я, когда он меня ослушался, рассердился и испугался, — сказал Кэмпион треснувшим голосом. — И потерял его навсегда еще до того, как он умер. — Жена пыталась его успокоить, но Коннор Кэмпион был безутешен. — Зря я его тиранил. Весь последний месяц жизни Майка мы были как чужие. Знай я, что ему остался всего месяц… Майкл говорил мне: «Папа, качество жизни куда важнее…» — Кэмпион уставился на меня глазами в красных прожилках. — Вам вроде не все равно, сержант. Я все это рассказываю, чтобы вы поняли. Я впустил этих хулиганов в дом, потому что они сказали — у них есть информация о Майкле, и я обязательно должен был узнать какая. Сейчас мне кажется, они убили его. А вам? Сегодня они хотели нас ограбить, но почему, почему?

— Я не знаю, сэр.

Я обещала Кэмпиону сразу позвонить, как только мы что-нибудь выясним. Больше я ничего не могла для него сделать. Зато я поняла тот выразительный взгляд, которым впился в меня Конклин, когда я вошла в комнату, и теперь мозг лихорадочно заработал.

Я сделала знак напарнику, и мы вышли во двор.

Прислонившись к моей машине, мы глядели на мягкий свет, отражавшийся в мириадах маленьких стекол в старинных частых переплетах дома Кэмпионов. Ни бывший губернатор, ни его жена не подозревали, какую смерть планировали для них Ястреб и Голубь, зато это знали мы, и мысль о том, что́ могло произойти, повергала меня в ужас.

Не выстрели Коннор Кэмпион, Ястреб с Голубем сожгли бы его с супругой заживо.

Рич достал пачку сигарет и предложил мне. На этот раз я не удержалась и взяла одну.

— На пакете от ликера могут оказаться отпечатки пальцев, — сказал он.

Я кивнула. Если у налетчиков были приводы, их отпечатки имеются в базе, но особо рассчитывать на это не приходилось.

— Ястреб, Голубь… Дурацкие клички…

— Я рассмотрела Ястребка. Он подходит под описание так называемого ангела, который вынес из огня Молли Чу.

Конклин выпустил в ночь длинную струю дыма:

— А описание Голубка, данное губернатором, совпадает с парнем, который заложил колье Пэтти Малоун.

— А тут еще и леска. Но убили ли Ястреб и Голубь Майкла Кэмпиона? Не представляю, чтобы они разделались с ровесником, раз их фирменный почерк — связывать богатых супругов, оставлять в книге латинскую надпись и сжигать дом дотла.

— Мне тоже не верится. Но зачем, по-твоему, эти пташки залетели к Кэмпионам?

— Потому что те сейчас во всех новостях. Богатый дом. Большой пожар. Крупные заголовки. Громкое преступление.

Конклин улыбнулся:

— К счастью, у них не вышло.

— Да, — улыбнулась и я.

Нас охватило чувство ни с чем не сравнимой радости, которая приходит после долгого периода неудач и отсутствия улик и версий. Ниточка от А ведет к Б. Я не сомневалась, что Ястреб и Голубь — те самые садисты, на совести которых серия поджогов с человеческими жертвами, но у нас не только не было доказательств, мы даже не знали, кто такие эти Ястреб и Голубь.

Затоптав окурок на асфальте, я сказала:

— Главное, чтобы этот ублюдок выжил.

— Или хотя бы дотянул до допроса, — кивнул напарник.

Ястреба оперировал хирург Дэйв Хаммонд, плотный человек с рыжими волосами и суховатой манерой перфекциониста, который проводит ночи, заправляя пациенту вывалившиеся кишки в брюшную полость и сшивая разрезы. Мы с Конклином восемь часов провели в скромной скучной приемной больницы Святого Франциска, ожидая информации.