Голливудская трилогия. В 3 книгах. Книга 2. Охотники за удачей - Гарольд Роббинс

— А где ваш муж, миссис Остерлааг? — спросила она тогда.

— Его корабль утонул. Он никогда не видел свою дочь. — Женщина опустила глаза. — У нас поздний ребенок. Мы, финны, заключаем брак только тогда, когда можем себе это позволить… Сначала я жила на наши сбережения, а теперь должна снова работать.

Миссис Марлоу колебалась. Двухлетний ребенок может помешать в доме.

— Рина не доставит вам хлопот, мэм. Она послушная девочка, тихая. Она может спать в моей комнате, а деньги на ее пропитание вы будете вычитать из моего жалованья.

Миссис Марлоу улыбнулась. По правде говоря, ей всегда хотелось иметь дочку, но, когда родился Лэдди, врач предупредил, что больше у нее детей не будет. Лэдди будет с кем играть.

— Я не буду делать вычетов из вашего жалованья, миссис Остерлааг. Много ли съест маленькая девочка?

Это было три года назад. Мать Рины оказалась права. Рина никому не мешала.

— Что же теперь будет с ребенком, мэм? — прошептала Молли.

Миссис Марлоу повернулась к служанке.

— Не знаю, — ответила она, впервые задумавшись об этом. — Завтра мистер Марлоу справится в городе о ее родственниках.

— У нее нет родственников, — покачала головой служанка. — Она часто повторяла, что у нее совсем никого нет. — Ее глаза вновь наполнились слезами. — Ах, бедняжка! Неужели придется отправить ее в приют?

Миссис Марлоу почувствовала, что к глазам ее подступают слезы. Она посмотрела на мирно спящую малышку.

— Мы что-нибудь придумаем. Я уверена, что в приют ее отправлять не придется.

Войдя в комнату, Гаррисон Марлоу увидел жену, склонившуюся над вышивкой. Тихо приблизившись, он поцеловал ее в щеку.

— О, Гарри! — В ее голосе как всегда звучало радостное изумление. — А если слуги увидят?

— Сегодня не увидят, — засмеялся он. — Они готовятся к своей вечеринке. Я вижу, как Мэри нарядилась.

— Ты же знаешь, что это не вечеринка, — укорила его жена.

— Ирландцы что угодно превратят в вечеринку, — с улыбкой ответил он, направляясь к буфету. — Немного хереса перед обедом?

— Я бы предпочла мартини, дорогой, если ты не возражаешь, — робко проговорила Джеральдина.

Он удивленно повернулся к жене. Когда они проводили медовый месяц в Европе, парижский бармен предложил им попробовать новый напиток, и с тех пор это стало для них условным знаком.

— Ну, конечно, дорогая.

Он дернул сонетку. В дверях возникла Мэри.

— Колотого льда, пожалуйста, Мэри.

Служанка сделала книксен и исчезла. Он достал из буфета бутылку джина, французский вермут и маленькую бутылочку горькой апельсиновой настойки, отмерил три части джина и одну — вермута, а потом торжественно добавил в шейкер четыре капли настойки. Тем временем Мэри принесла лед, и Гаррисон до краев заполнил шейкер льдом. Энергично встряхнув коктейль, он разлил его по бокалам. В каждом бокале плавало по зеленой оливке.

Джеральдина поднесла бокал к губам и одобрительно сморщила носик.

— Восхитительно.

— Спасибо, — ответил муж, пригубливая свой бокал, — твое здоровье, дорогая!

Он поставил бокал на столик и с интересом взглянул на жену. Может быть, его не обманули, и женщины по-настоящему расцветают с годами, становясь более страстными. Он быстро прикинул в уме. Ему тридцать четыре, значит Джеральдине тридцать один. Они женаты уже семь лет, и, если не считать медового месяца, их жизнь шла заведенным порядком. И вот теперь второй раз меньше чем за неделю. Возможно, это правда.

Ну, что ж, он был бы только рад. Он любит жену. Только поэтому он и ходил в известное заведение на Саут-стрит: чтобы лишний раз не унижать ее необходимостью терпеть больше, чем ей хотелось бы.

— Тебе удалось что-нибудь выяснить о родственниках Берты? — спросила она.

— У нее никого нет. Может быть, в Европе, но мы даже не знаем, из какого она города.

— Как это ужасно, — тихо проговорила она. — Что теперь будет с девочкой?

— Не знаю, — пожал плечами Гаррисон. — Надо сообщить властям. Наверное, ее отправят в приют.

— Этого нельзя допустить, — невольно вырвалось у Джеральдины.

Гаррисон с удивлением посмотрел на жену.

— А что еще мы можем сделать? Ребенок же не вещь, которую можно оставить у себя просто потому, что она оказалась у нас в доме.

— Ты мог бы поговорить с властями. Думаю, они предпочли бы оставить ее у нас.

— Ну, не знаю. Возможно, они захотят, чтобы мы ее удочерили.

— Гарри, какая чудесная мысль! — воскликнула Джеральдина. — Почему я сама об этом не подумала? Я тобой горжусь. — Потеряв дав речи, он мог только смотреть на нее. — Но тебе ведь всегда хотелось иметь дочку, правда?

Он почувствовал, что она прижимается к нему, и мгновенно отреагировал на близость ее мягкого тела. Она быстро поцеловала его в губы, а потом почти робко отвернулась.

— Я так взволнована, — многозначительно прошептала она, пряча лицо у него на плече. — Как ты думаешь, нам можно выпить еще мартини?

* * *

Удочерение состоялось. Марлоу оставил у судьи свидетельство о рождении белой девочки Катрины Остерлааг, унеся с собой свидетельство, выписанное на его дочь, Рину Марлоу.

Джеральдина Марлоу сидела в тени огромного зонта, воткнутого в песок, медленно обмахиваясь веером.

— Какое жаркое лето! — проговорила она.

— Ну и дурень этот Вильсон! — отозвался ее муж, складывая газету.

Джеральдина продолжала смотреть на океан.

— Почему ты так считаешь, милый?

— Да эта его Лига Наций. Говорит, что едет в Европу, чтобы обеспечить мир.

— По-моему, это прекрасная мысль, — мягко сказала Джеральдина. — Ведь на этот раз нам повезло. Лэдди был слишком юн, чтобы воевать. В следующий раз все может сложиться иначе.

— Следующего раза не будет! — фыркнул он. — С Германией покончено. И потом, что они могут нам сделать? Они по другую сторону океана. Мы можем просто сидеть и не мешать им убивать друг друга, если им вздумается развязать новую войну.

Джеральдина пожала плечами.

— Залезай лучше под зонт, дорогой. Ты же знаешь, как легко ты обгораешь.

Гаррисон Марлоу с готовностью переставил свой шезлонг в тень.

Неожиданно перед ними появилась Рина.

— Мама, после ланча прошел уже час. Можно мне в воду?

Джеральдина посмотрела на дочь. Как она выросла! Трудно поверить, что ей всего тринадцать. Волосы на солнце стали совсем белыми, на фоне загорелой кожи миндалевидные глаза кажутся светлыми. Ноги у нее длинные и стройные, бедра уже начали округляться, груди обтягивает детский купальник.