А маме не скажем - Екатерина Аверина

Его уставший голос проникает под кожу, заставляя меня делать глупости. Обнимаю за шею, тяну на себя, чтобы почувствовать тепло и вес всего его тела. Он позволяет мне изучить каждую напрягшуюся мышцу под его белой футболкой.

– Снять? – спрашивает совершенно серьезно.

– Да, – отвечаю смущенно, но желание берет верх, подчиняя себе разум.

Помогаю стянуть ему ее через голову. Мои руки блуждают по сильной спине, касаясь горячей кожи. Он слегка толкается бедрами, снова тихо стонет.

– Ты моя персональная пытка, – проводит языком по губам, вновь раскрывая их для себя.

Они горят от такой откровенной ласки. А я схожу с ума, ощущая впервые себя взрослой, по настоящему нужной.

Его пальцы осторожно гладят по щеке, очерчивают скулы, нос, подбородок. Кристиан улыбается, а я поражаюсь, откуда в нем это? Откуда в этом всегда собранном, вечно все контролирующем и воспитывающем меня и брата молодом мужчине вдруг столько нежности?

Яркий свет ударил в глаза, в один миг разрушая эту прекрасную сказку.

– Вы с ума сошли?! – кричит мама, видя крайне непристойную картину.

– Надо запирать дверь, – подмигнул мне Кристиан, быстро поцеловал в губы и поднялся на ноги.

Под возмущенное сопение мамы надел футболку, но уходить не торопится.

– Кристиан!

Мужчина встал так, чтобы прикрыть меня от гневной родительницы.

– Что это такое?!

Жаль, что я не вижу его лица. Поправив одежду, немного сдвинулась, чтобы видеть хотя бы маму.

– Что ты молчишь? Ты же взрослый мужчина! У тебя невеста беременная! А Милли… Милли… Она же ребенок совсем! Девчонка! Сестра тебе, – у мамы шок.

– Инна, – от его вибрирующего голоса по всему телу прошла новая волна тепла. – Ничего не было. Да и дочь ваша не ребенок давно. Она совершеннолетняя и вполне может отвечать за свои поступки самостоятельно.

– Да что ты такое говоришь?! Она девочка совсем! Посмотри!

Он только тяжело вздохнул.

– Я понял, почему вы сошлись с моим отцом, – вдруг очень жестко говорит Крис.

Мама вмиг замолчала.

– Инна, вы, как и он, не слышите никого кроме себя. Поэтому Ваша дочь закрылась от всего мира. Потому что ее не слышит даже единственный близкий человек. Что говорить о масштабах?!

Мне вдруг стало так больно, словно по коже полоснули тупым ножом. Но Кристиан прав. Он смог понять и увидеть то, что я давным-давно засунула в самый дальний уголок своей души и никогда никому не показывала.

– Мне плевать, если о том, что здесь произошло, узнает отец, – заявляет мой сводный брат и разворачивается ко мне. – Вылазь, – смеется он, увидев, что я все же спряталась под одеяло.

Не вылезла. Крис дернул его с силой, стаскивая с меня почти полностью.

– Хватит прятаться, котенок, – улыбается одними глазами. – Спокойной ночи, – обходит постель, дарит легкий поцелуй в лоб. – И вам, – обращается к матери, покидая комнату.

Милли

Кристиан ушел и стало пусто, неуютно, холодно. Под пристальным строгим взглядом матери вся кожа начинает снова гореть. Она присела на мою кровать, тяжело вздохнула не торопясь читать нотации, а я не знаю, что говорить. Мое сердце все еще бешено бьется о ребра, губы горят, тело ноет. Опустила голову в ожидании приговора, но минута тянется за минутой, а она молчит, и от этого становится так страшно, что все наваждение слетает, оставляя лишь оголенные нервы.

– Прости, я… – не выдержала первой. – Мамочка, – зову ее. – Все совсем не так, – несу полную чушь.

– Надо было послушать тебя, – совершенно не глядя на меня, произнесла мама. – Оставить дома. Тогда ничего этого бы не случилось. Ты понимаешь, что эти отношения невозможны? Что-то уже было между вами? Близость?

Мотаю головой, заодно закрываясь волосами и сгорая от стыда.

– Милли, детка, влюбленность в твоем возрасте – это замечательно, но не с ним. Кристиан взрослый мужчина, почти женатый. У них малыш будет. Нельзя так. Но это я виновата, в этом твой брат абсолютно прав. Проглядела. Увлеклась, забылась и упустила столько всего важного. Прости, котенок, – мама подходит, обнимает меня, крепко прижимая к себе. – Слушай! – вдруг обращается ко мне с улыбкой сквозь слезы родной человек. – А как же Герман?

Меня передернуло.

– Что такое? Он обидел тебя? – она с заботой убирает волосы с моего лица.

Как же я соскучилась! По ней, по запаху ее духов, по нашей простой тихой жизни. Мне безумно не хватало мамы. Всегда, но в последнее время особенно сильно.

– Ничего, моя девочка. Ничего, – причитает она. – Мы со всем разберемся и все наверстаем. Все будет хорошо.

Мама провела со мной еще около часа, рассказывая о коротком отпуске, который произвел на нее море впечатлений. Глядя, как светятся ее глаза, мне остается только радоваться, что она счастлива. Я тоже хочу! Буду верить Кристиану до последнего, даже если потом будет очень больно. Маме совсем не обязательно знать все, что творится у меня внутри. Там стало оживать что-то очень важное и дорогое для меня. Что-то, за что хочется научиться бороться. И это все благодаря ему… Нет! Им обоим! Мысли плавно перетекли к Стэфану. Уже успела соскучиться по всегда улыбающемуся, доброму, заносчивому засранцу.

Ночь превратилась в утро. Стоило вспомнить, что у меня сегодня первый, хоть и сильно запоздалый учебный день, подскочила на ноги, не дожидаясь первого будильника. Как же я ждала этого! Подпрыгивая от нетерпения, стала собираться, уже представляя просторные аудитории, лекции строгих преподавателей и встречу с Наташкой. Выскочив в коридор в высоких белых гольфах, красной клешеной юбке в черную клетку и белой блузке, больше похоже на рубашку, поправила рюкзак и чуть не упала назад, когда за него потянули. Сильные руки моментально оказались на моей талии, горячие губы коснулись щеки.

– Доброе утро, – прошептал Кристиан, отпуская и разворачивая меня к себе лицом.

– Привет, – делаю шаг назад, это ведь даже не моя комната.

Мужчина внимательно осмотрел меня с ног до головы и строго заявил:

– Переоденься.

– Зачем? – непонимающе хлопаю ресницами. Даже осмотрела себя везде, где смогла. Может испачкалась или помялась, но все в полном порядке.

– Я не выпущу тебя из дома в таком виде, – совершенно серьезно заявляет мой сводный брат. – А ты рискуешь опоздать, стоя здесь и возмущенно сопя. Откуда у тебя эта юбка?

– Мама купила, когда я в десятый класс пошла, – обиженно отвечаю Крису.

Он закатил глаза, как это обычно делал Стэфан, пока я болела и не хотела есть.

– Время, Милли! Или мне помочь тебе переодеться? – в его карих глазах затаились смешинки.