24 часа - Алекс Джиллиан

– Нет. Я здорова! Полностью. Просто вижу тонкие планы, после мини аварии. Все началось восемь лет назад. Наша первая встреча… Ее не было, понимаешь? Ни тебя, ни меня. Я не доехала, влетела в сугроб и потеряла сознание, а ты… Тебя застрелили в собственном доме. Я проверяла информацию, видела сотни статьей на эту тему. Я даже…даже, – захлебываясь горькими словами, не в силах произнести самое страшное. Жуткая картина надгробия с гравировкой «Лэндон Бейкер» всплывает перед внутренним взором. И копия моей снежинки, что я сделала во второй раз и оставила ее возле одинокой плиты. – Видела твою могилу, ходила на нее, Лэнд.

Лэндон ошалело смотрит на меня, точнее светит в лицо фонариком на телефоне. Призраки умеют пользоваться гаджетами? Черт, да они даже водят машину, феерично «вешают лапшу» и отлично трахаться умеют. Прогрессирует не только человечество, но и «сумеречный мир» не отстает.

– Что ты несешь, Снежинка? Какая к дьяволу могила? Адалин…тебе нужно успокоиться. Я поищу лекарства, только дыши, ладно? И прекрати считать меня трупом! – снова выходит из себя Викинг, демонстрируя мне потрясающе напряженные вены на руках, висках и шее. Венка над выемкой горла пульсирует так быстро и сладко, отбивая его несуществующий пульс. Нащупав в кармане свой телефон, я свечу ему прямо в глаза, но Бейкер, будь он не ладен, даже не думает растворяться.

– Я здорова, абсолютно здорова…единственная моя болезнь – это ты. Почему ты не нашел меня? Если был жив? У тебя есть объяснение? Нет, потому что тебя нет. А я нашла, и твою могилу, и твою жену. Она снова вышла замуж. Скажи, что не знал об этом? – не прикасаясь, избиваю словами Викинга я, бесконечно утопая в его потемневших глазах, где разразился смертельный шторм.

– Знал, твою мать, и даже получил приглашение, – гневно огрызается Призрак.

– Не думала, что приглашения отправляют на тот свет, – не удержавшись от язвительного замечания, бросаю я.

– И я тоже нашел тебя, Адалин. Но еще слово про могилу и тот свет, и, клянусь, Снежинка, я заклею твой рот скотчем и отправлю туда, откуда ты сбежала, хотя мне чертовски не хочется этого делать, потому что я хренову кучу дней ждал, когда тебя снова накроет, и ты, наконец, свалишь из своей богодельни, – веря в свою несуществующую реальность, пылко убеждает меня в ней Лэнд. В его взгляде отражается мое безумие, или пляшет его – еще более больное и извращенное, я не знаю.

– Богодельни? Ты сам понимаешь, что несешь? Ты себя слышишь?

– Ты несешь куда более глупую ахинею, Лин. Если ты не осознаешь, что сбежала из психушки, то это вовсе не означает, что я покойник, – сокращая расстояние, между нами, выдыхает он у самых уголков моих губ. – Я говорил с твоей тетей. С твоим врачом. Мне запретили навещать тебя. Сказали, что ты никого не хочешь видеть, никого не узнаешь, – шепотом добавляет Лэнд. Обжигает своим мятным дыханием, позволяя мне ощутить реальный жар его тела.

Черт, такой горячий. Запредельно плотный и живой. На какие удивительные вещи способен наш мозг, раз способен из ничего воссоздать такое.

– Ты! Чертов при-зрак! Всего лишь при…амммх, – конец слова превращается в безудержный и глухой стон.

– Заткнись, Снежинка, – обхватив мой затылок ладонью, Лэнд рывком притягивает меня к себе. Через секунду его губы обхватывают мои, язык мощно врывается между влажных приоткрытых для него створок и толкается внутрь.

Боже, да. Упираясь руками в постоянно вздымающуюся грудную клетку мужчины, издаю очередной пошлый стон прямо в его рот, пока он не толкается языком глубже в той же манере, что врывался в меня своим членом.

Я помню, до мелочей помню, насколько это невероятно.

Мышечная память самая гениальная вещь на свете, и поэтому добрая часть крови в моем теле мгновенно собирается в жаркой спирали, закручивающейся между моих бедер.

– Пять проклятых лет, девочка. Ждал этого, – невнятно бормочет Лэндон, обхватывая мою задницу широко раскрытыми ладонями. Настойчиво раздвигая ягодицы, отодвигает ткань трусиков, касаясь пальцами одного из влажных отверстий.

– Уже растеклась, снежинка. Так быстро, – свободная рука переходит на талию, поглощая захватом собственника.

Наши движения рваные, хаотичные, одержимые. Голодные, словно не трахались вечность. Я эти половые контакты за последние пять лет вообще за секс сейчас не считаю. Фейк, имитация, не стоящая и одного касания Лэндона. Выражение лица мужчины скованно болью, словно мы танцуем голыми ступнями на ржавых гвоздях.

– Прекрати, Лэнд, не верю, фантом… иллюзия.

– Вся в копоти…грязная девочка, – его шепот щекочет мочку уха и уже в следующее мгновение он ведет меня за руку, резко заталкивает в ванную комнату на первом этаже. Густой мрак обступает нас со всех сторон, и мне становится по-настоящему жутко.

– Секунду, я развею твои фантазии о неупокоенных духах, – почувствовав мой страх, ухмыляется Бейкер, открывает какие-то ящики, грохочет, матерится, и уже в следующую секунду небольшое пространство санузла освещает светодиодная лампа (по всей видимости работающая от аккумуляторных батареек), отбрасывающая на потолок и стены… разноцветные снежинки.

– Так лучше? – хрипло спрашивает он, и, намотав на свой твердый кулак мои волосы, толкает меня в душевую кабину, одномоментно включая воду. Удивительно, что она теплая, а значит, электричество вырубило совсем недавно.

Откидываю голову ему на плечо, ощущая, как Лэнд до одури жадным движением собирает мое платье на талии, спускает вниз резиночки стрингов и захватывает в согревающий плен ягодицы, разминая их и по очереди, сжимая в ладонях. Воздух покидает легкие от каждого долбанного прикосновения Лэнда, я чувствую, что я влажная настолько, что смазка бесстыдно течет по бедрам, а нижние губы болезненно ноют, умоляя впустить его член. Как можно скорее, невыносимо. Никаким душем не смыть эту похоть, проклятое желание. А вот от копоти избавиться не помешает, и словно читая мои мысли, Лэнд прибавляет напор, заставляет меня запрокинуть голову и глотать капли воды, падающие из душевой лейки. Немного грубо и больно, пять лет в лесу превратили его в одинокого безумного зверя.

– Хватит, Лэнд. Мне больно. Не надо. Я не хочу. Больше не хочу…мне будет еще больнее. Завтра, – я не смогу отпустить его снова.

– Не будет, Снежинка, – его горячее дыхание обжигает ухо, сильное тело припечатывает меня к кафельной стенке. Соски врезаются в холодные плиты, уменьшаясь в размере, становясь чувствительными вишнями. Я чувствую пульсацию его члена, через толстый слой джинсовой ткани, и умираю от желания, ощутить, как он засадит его глубоко внутрь. Лэнд толкается в меня, читая мысли, пряжка ремня призывно позвякивает, заставляя меня прогнуть спину и подставить для его ласковых рук мои ягодицы. Закусываю губу и давлю внутри крик, когда он с мылом проходится пальцами по пульсирующим и изнывающим от пустоты точкам.

Ничего не будет. Он состоит не из плоти и крови. Все это – лишь игра моего больного воображения. Наверное, в реальности я стою и тупо мастурбирую под душем, представляя себе идеального мужчину. Я устала…жить нереальной жизнью. У-ста-ла.