Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944 - Дональд Макинтайр

После допроса пленных офицеров стало ясно, почему эта лодка стала для нас легкой мишенью. «Лежа» на дне, немцы, конечно, слышали, как над ними прошла наша группа, так же как и раньше слышали другие группы. Уверенные, что у них есть в запасе некоторое время до подхода следующего патруля, они решили всплыть на поверхность либо на «шноркельную» глубину, чтобы глотнуть свежего воздуха.

В общем шуме они не расслышали шум винтов догонявшего свою группу «Бикертона». А когда они поняли, что мы находимся прямо над ними, было уже слишком поздно. Вокруг уже рвались бомбы, корпус лодки начал угрожающе трещать, в отсеки хлынула вода. Команде ничего не оставалось делать, только всплыть на поверхность и покинуть корабль.

В мое отсутствие случилось несчастье. Командование флотилией временно перешло к Джекки Куперу, командиру «Гудсана». В то время как корабли прочесывали район в поисках других подводных лодок, «Гудсан» неожиданно содрогнулся от сильного взрыва под кормой. Все, что могло двигаться, взлетело в воздух. Глубинные бомбы, вентиляторы, тяжелые шкафы с электрооборудованием как легкие шарики взмыли вверх, а затем с ужасающим грохотом обрушились на палубу. Корабль получил сильный крен на правый борт. Он стал жертвой акустической торпеды.

Остальные корабли начали лихорадочный поиск, пытаясь обнаружить выпустившую ее вражескую лодку. Но даже несмотря на то, что в один из моментов кто-то из офицеров заметил в море перископ, контакт установить не удалось. А между тем «Гудсан» получил серьезные повреждения, через большие пробоины в кормовые отсеки хлынула вода. Корабельные насосы с таким потоком воды справиться не могли. Чтобы продолжать борьбу за живучесть корабля, следовало срочно уменьшить поступление воды.

Джекки призвал добровольцев вплавь добраться до пробоин и попытаться их заделать. Поскольку добровольцев оказалось слишком много, он выбрал механика Симпсона и еще одного опытнейшего матроса по фамилии Криб. Вдвоем они несколько раз спускались под воду и сумели-таки наложить на пробоины временные пластыри, так что поступление забортной воды снизилось настолько, что ее вполне могли откачать корабельные насосы.

Пока команда «Гудсана» занималась ремонтом, на «Блае» получили приказ отбуксировать терпящий бедствие корабль в Плимут. Лейтенант-коммандер Блит, командир «Блая», в любой, даже самой безнадежной ситуации сохранявший спокойствие и невозмутимость, четко выполнил поставленную перед ним задачу. В Портленд оба корабля прибыли благополучно.

Время нашего пребывания в южных широтах подошло к концу. В июле, вернувшись в Белфаст, мы получили приказ отправиться в Скапа-Флоу и присоединиться к «Хоум-Флит», который проводил операцию в Арктике. Таким образом, произошло именно то, чего я всегда опасался. Дело в том, что мне уже приходилось иметь дело с «Хоум-Флит» зимой 1941 года, и я примерно знал, чего мы можем ожидать. Почти наверняка нам предстоит прикрывать крупные корабли, обычно имеющие слишком большую скорость, чтобы мои фрегаты, делающие всего 18 и 24 узла, оказались эффективными. Механикам предстоит постоянно выжимать из машин все возможное и невозможное, жизнь превратится в бесконечную гонку. Кроме того, наши маленькие корабли значительно более зависимы от метеоусловий, чем авианосцы и крейсера, которые нам предстоит прикрывать. Таким образом, при резком ухудшении погоды нам придется просить о снижении скорости.

Кроме того, я отлично знал, что арктические воды являются наихудшей средой для звуковых волн наших «асдиков». Это происходит из-за резкой разницы температур морской воды на разных глубинах. А без гидролокаторов наши специализированные противолодочные фрегаты абсолютно беспомощны.

Я был очень возмущен совершенно неразумным, на мой взгляд, приказом, но выхода не было, и в начале августа мы снова вышли в море. Нами был избран красивейший из всех возможных маршрутов, пролегавший вдоль наших берегов, но даже это не улучшило общего подавленного настроения. Кстати, замечу, что наши корабли сверкали свежей краской и вообще выглядели очень привлекательно.

По прибытии в Скапа-Флоу мы прошли через ряды покачивающихся на якорях в Гатта-Саунд эсминцев «Хоум-Флит». Должен признаться, я был потрясен их неопрятным, обшарпанным видом. В море им приходилось бывать значительно меньше нашего, поэтому, на мой взгляд, для такой запущенности не было никаких оснований. Могу только предположить, что отсутствие достойной работы в море, а также скучная и безотрадная обстановка дома привели к тому, что команды перестали обращать внимание на внешний вид как свой собственный, так и своих кораблей. Мы заметили всего один опрятный и явно ухоженный корабль, да и тот был под иностранным флагом.

По прибытии мы получили информацию, что операция, в которой мы должны были принять участие, начнется не раньше чем через неделю. Волей-неволей нам пришлось приспосабливаться к беспросветной, мрачной тоске, которая всегда царит среди обреченных на бездействие моряков.

Чтобы хоть чем-нибудь занять людей, периодически организовывались всевозможные регаты. Занятие весьма странное, учитывая, что где-то гремела война, но оно приносило хотя бы какое-то удовлетворение.

Намечающаяся операция состояла из двух частей. Нанесение массированного удара с воздуха по линкору «Тирпиц» в Тромсо и одновременно – проводка северным путем конвоя в Россию. Идея заключалась в том, чтобы ослабить немцев, заставив их рассредоточить свои силы. Я искренне надеялся, что мою группу назначат в охрану конвоя (только эту работу мои корабли могли выполнять с максимальной эффективностью), но, как выяснилось, напрасно.

Нам предстояло осуществлять прикрытие эскадры, состоящей из крейсера «Кент» и авианосцев «Набоб» и «Трубач». 18 августа 1944 года мы отправились в путь.

По прибытии в район, из которого планировался вылет авиации, флот, частью которого была наша эскадра, принялся топтаться на месте. Мы бесцельно бороздили океан, изредка разворачиваясь по ветру, чтобы дать возможность самолету сесть или взлететь.

Всякий раз, когда нужно было резко изменить курс, моим сравнительно тихоходным кораблям приходилось работать на пределе своих возможностей, чтобы не отстать от своих значительно более мощных собратьев. А когда эта изматывающая гонка заканчивалась, мы даже не успевали с облегчением вздохнуть, потому что она начиналась снова, так как курс опять менялся. Но мы как могли защищали свою эскадру от возможного нападения подводных лодок и льстили себя надеждой, что хоть какая-то польза от нас все-таки была.

Огромное количество кораблей маневрировало на очень небольшом пространстве в течение двух суток. Я знал, что в эти воды нередко заходят немецкие подводные лодки, и был весьма удивлен тем фактом, что нас ни разу не попытались атаковать. Уже подошло время снова идти на запад, чтобы пополнить запасы топлива, после чего планировалось опять возобновить атаки с воздуха, а враг так ни разу и не появился.

И вот эскадра легла на нужный курс, корабли сопровождения заняли места впереди по курсу и на траверзе, выполняя функцию прикрытия.

Море было спокойным, всюду, насколько хватало глаз, расстилалась холодная свинцовая гладь, казавшаяся еще более мрачной под серым угрюмым небом. Проверка гидролокаторов на видимых целях показала, что условия для их работы далеки от нормальных и что обнаружить субмарину, попадись она на нашем пути, будет нелегко.