Вуаль из виноградных лоз - Тилли Коул

звучало так, будто он находился под водой, слова были приглушенными и расплывчатыми.

Когда гости разорвали тишину аплодисментами, я знала. Вино Ахилла снова победило.

Ахилл моргнул и провел свой ошеломленный взгляд на празднующую толпу. И я увидела момент, когда он понял, что выиграл, я заметила гордость и азарт, вспыхнувший на его лице.

Однако мое сердце разбилось, когда он оглянулся вокруг, стоя в одиночестве. Ему было не с кем разделить эту радость. Ни кто не мог сказать ему то, что он заслужил эту победу. Что им гордятся.

Что он достоин всего этого восхищения.

Выглядя потерянным и совершенно одиноким, он отступил обратно в тень. Затем он развернулся и направился прочь. Толпа подошла к официантам, которые появились с бокалами победившего мерло.

Действуя на инстинктах, я спустилась со сцены и направилась к туннелю. Пия стояла у его входа, и я встретилась с ней взглядом, когда подошла ближе. Ее глаза сузились, когда я продолжила идти в сторону полей. Я не остановилась, я продолжила бежать по туннелю, пока не вышла к полям и увидела Ахилла, исчезающего в дальнем ряду виноградных лоз.

Не прекращая погони, я споткнулась на неровной земле, но затем ускорила шаг, достигая ряда. Он почти дошел до конца другого.

— Ахилл! — крикнула я.

Он замер.

Он не обернулся, когда я поспешила к нему навстречу, но и не ушел. Когда я догнала его, запыхавшись, его плечи были напряжены.

— Ахилл, — снова позвала я, протянув руку и коснувшись его спины.

Он глубоко вздохнул и обернулся. Но его глаза не встретились с моими. Они по-прежнему были сосредоточены на звуках смеха и музыки, доносившихся со двора.

Его взгляд был отстраненный.

— Ахилл, — повторила я, подходя ближе к нему. Мне хотелось закрыть глаза и насладиться его вызывающим привыкание ароматом. Но я сохранила самообладание. — Ты победил, Ахилл. Твое мерло снова выиграло.

Он, казалось, никак не отреагировал. Его лицо ничего не выражало, только легкие морщинки вокруг глаз выдавали, что он услышал мои слова.

Его кожа под моими ладонями была горячей, мускулы напряженны. Мы были так близко друг к другу, как не были в течение последних недель. Когда мы занимались, я заставляла себя держаться на расстоянии, как бы сложно мне это не давалось. Но прямо сейчас, я ничего не хотела так сильно, как быть ближе к нему. Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и улыбнулся. Хотела разделить с ним этот особенный момент.

Но все это разрушилось, когда, стиснув зубы, он сказал:

— На сцене вы хорошо смотрелись вместе, Кареса.

Его взгляд наконец-то нашел мой. Они излучали боль, грубую и непередаваемую боль.

— Ахилл, — прошептала я, слыша, как надломился мой голос.

Он заставил себя улыбнуться, но если уж на то пошло, это было даже более разрушительно. Потому что я видела Ахилла, когда он был счастлив.

И сейчас это было не так.

— Тебе лучше вернуться к своим гостям, — продолжил он. — Принц будет тебя искать.

Он двинулся, чтобы развернуться, но я поймала себя на том, что обнимаю его за талию и прижимаю к себе так сильно, как мне хотелось с той минуты, как я увидела его в туннеле. Я прижалась щекой к его груди и отказалась отпускать его. Ахилл был статуей в моих объятиях, пока с болезненным вздохом он крепко не обнял меня в ответ.

— Я так горжусь тобой, — прошептала я в теплый материал его фланелевой рубашки.

Я зажмурилась, борясь с подступающим комом в горле, когда его губы коснулись нежным поцелуем моей макушки. Я обняла его крепче. Я не была уверена, смогу ли отпустить его теперь, когда позволила себе снова оказаться в его безопасных объятиях.

— Ты заслужил это. Я очень тобой горжусь.

— Спасибо, — пробормотал он хриплым голосом.

А потом он отстранился. Мои руки упали по бокам, когда он бросил на меня последний долгий, полный муки взгляд и покинул ряд лоз, чтобы защитить свой маленький, изолированный виноградник.

Я почувствовала холод без его тепла, и позволила накопившимся слезам пролиться. Позволила себе посмотреть правде в глаза — я была полностью, бесконечно влюблена в Ахилла Марчеси.

И это только усложнило ситуацию в геометрической прогрессии.

— Кареса?

Я повернулась в сторону двора и увидела Зено, стоящего в конце ряда с растерянным выражением лица. Когда я направлялась к нему, то мне удалось спрятать все эмоции. Я снова стала герцогиней, идущей навстречу своему жениху.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, осматривая виноградные лозы на наличие улик.

— Мне нужно было прогуляться. Атмосфера стала очень подавляющей.

Я видела, что Зено тщательно оценивает мой ответ. Но потом он просто пожал плечами.

— Ожидалось, что ты будешь присутствовать на фестивале, чтобы пообщаться с гостями. Некоторые дамы прибыли из самых далеких уголков Италии, чтобы встретиться с тобой. Мария сказала, что у нас есть около часа перед подготовкой к ужину.

— Конечно, коронация, — просто ответила я, когда мы возвращались обратно к туннелю, который несколькими минутами ранее привел меня к Ахиллу.

Сейчас он вел меня обратно к жизни герцогини, будущей королевы.

Будущей королевы, чье сердце в настоящее время следовало за своей второй половинкой, который шел один, возвращаясь к своей простой жизни, со слезами на глазах и, казалось, с дырой в сердце.

***

— Ваш отец был великим королем, настоящим лидером для тех из нас, кто по-прежнему считает истинную итальянскую историю и наследие приоритетом.

Я боялась, что мое лицо начнет подергиваться от усилий удержать улыбку. Когда я взглянула на Зено, сидящего рядом со мной, то увидела, что он живет той же ложью.

Ложью о том, что мы были счастливы.

Барон Де Лука встал рядом с Зено, держа бокал с шампанским. За нашим столом сидело по меньшей мере пятьдесят человек. Все было великолепно декорировано, и стол ломился от многочисленных блюд. Большой зал был оформлен в красно-золотых тонах, его стены украшали полотна эпохи Ренессанса. Этот зал видел многих монархов.

Я задавалась вопросом, на что были похожи те дни? Коронации в те времена, конечно же, были публичными, но затем короля или королеву привозили обратно, чтобы спокойно отпраздновать в таких поместьях, как это. Мне было интересно, что бы эти картины рассказали нам об этих коронациях, если бы могли говорить. Говорили бы они о деньгах, политике, коронах и элегантных драгоценностях? Рассказали бы о строящихся дворцах, красных бархатных накидках и позолоченных тронах?

Конечно же, на этом относительно скромном вечере не было ничего подобного. На голову Зено не возложили никакой короны. На его коленях