Влюбленные безумны - Наталья Андреева

Владимир легко поднялся на веранду, но на последней ступеньке словно бы споткнулся. Он увидел женщину, которая смутно напомнила ему что-то. Тот же залитый ярким солнцем сад, цветущий жасмин и семнадцатилетнюю восторженную девушку, которая произвела на него тогда столь сильное впечатление, что он чуть было не женился на ней.

– Володенька, у нас гости, – взволнованно сказала Жюли, пытаясь по лицу мужа угадать, что он чувствует.

– Очень рад вас видеть, графиня, – сказал Лежечев довольно сухо, подойдя к Александре и почтительно целуя ее руку. – Как давно вы здесь? И как долго собираетесь пробыть?

Он говорил отрывисто и старался не смотреть ей в глаза.

– Полагаю, что я задержусь до осени, – певуче сказала Александра, невольно с ним кокетничая. Что делать? Женщина, потерявшая поклонника, всегда будет пытаться его вернуть, одновременно страшась, что этого добьется.

– Как? Ваш муж разве не занят строительством железной дороги? – удивился Лежечев. – Разве может он себе позволить все лето пробыть здесь, когда настала самая горячая пора?

– Мой муж не здесь. Он… либо в Москве, либо в Петербурге. Либо там, где проходит упомянутая вами железная дорога.

– Почему же вы здесь?

– Мы теперь живем раздельно, – с вызовом сказала она.

– Ах, вот как!

Он, похоже, ничуть не удивился. «Я всегда знал, что вы дурная женщина, – сказал его взгляд. – И я рад, что не женился на вас. Я поступил тогда правильно и время это доказало».

– Не угодно ли отобедать с нами, графиня? – спросил Владимир Никитич, скорее из вежливости, чем и в самом деле желая ее присутствия за обеденным столом.

– Благодарю, но мне надо ехать. Я только хотела повидать сестру.

– Я завтра приеду к вам в Иванцовку, – поспешно, быть может, даже слишком поспешно сказала Жюли. – Я рада, Сашенька, что ты здесь. Искренне рада, – виновато посмотрела она на сестру.

– Я это вижу.

– Здесь, в деревне, мы живем по старинке, графиня, – усмехнулся Лежечев. – Уж простите нас. Всякие там ваши нововведения нам непонятны. Когда жена уезжает от мужа на три месяца и вообще ведет себя вольно.

– Я вижу, вы меня осуждаете?

– И тогда осуждал, и теперь, – довольно резко сказал Владимир Никитич.

– Володя, я полагаю, не следует напоминать Сашеньке… – вмещалась Жюли.

– Отчего же не следует? – перебила ее Александра. – Мне давно уже не читали морали. Я даже, признаться, соскучилась. Продолжайте же, Владимир Никитич. Тем более, что вы теперь мой родственник, муж моей старшей сестры, весьма мною уважаемой. Я просто обязана вас выслушать. Я, быть может, стану от этого гораздо нравственней. Прошлых ошибок, конечно, не исправлю, но зато не совершу новых.

– Вы всегда будете совершать ошибки, – жестко сказал Владимир Никитич. – И время это только подтверждает.

– А вы ошибок не совершаете?

– Чуть было не совершил, – он посмотрел на нее с ненавистью.

– И что же вас спасло? – спросила она с насмешкой.

– Перестаньте! – взмолилась Жюли. – Я вас прошу: перестаньте!

– Если вы того хотите, я не буду больше к вам приезжать, – сказала она, обращаясь к Лежечеву.

– Отчего же? – поморщился тот. – Раз мы теперь родственники… Я, возможно, погорячился, – сдался вдруг Владимир Никитич. – Это ваше дело, как жить с мужем. Я полагаю, средства у вас есть?

– Вы правильно полагаете.

– Тогда тем более. Брак, даже если обоим супругам он в тягость, расторгнуть невозможно. Граф Алексей Николаевич сам должен озаботиться тем, чтобы его жена вела тот образ жизни, который принят в обществе. Он взялся быть вашим наставником в этом нелегком деле, и вина в первую очередь лежит на нем, а не на вас. Думаю, он это вполне осознает, и в ближайшем будущем либо сам объявится здесь, либо вы уедете в столицу. Я знаю, вы состоите при дворе.

– Да, я статс-дама цесаревны. Но вследствие моего положения меня на время освободили от придворных обязанностей.

– Я не совсем понимаю, о каком времени…

– До родов.

Он невольно покраснел от ее откровенности. «Мы здесь, в глуши, живем по-простому, – насмешливо подумала Александра. – Ах, Владимир Никитич, Владимир Никитич… Воспитывали-то вас в аристократических салонах, не в деревне. И тон с дамами вы берете тот, который у вас в крови. Вы просто меня боитесь».

Сделав это открытие, она успокоилась.

– Так я жду тебя завтра, Жюли, – кивнула она сестре и распрощалась с супругами Лежечевыми.

Жюли вызвалась ее проводить.

Возвращаясь домой, Александра как следует все обдумала. Во-первых, хорошо, что она не поехала прямо в Селивановку. Господа Лежечевы еще должны привыкнуть к ее нынешнему положению. Во-вторых, никто не запретит им с Жюли видеться. В-третьих, сестра, конечно, может не принимать у себя господина Соболинского, не желая с ним встречаться. Но она не может избежать гостя своей сестры, бывая в Иванцовке. Рано или поздно Жюли с Сержем встретятся, и на это интересно будет посмотреть. Благоразумие и благочестие против развязности и разврата. Кто сильнее, Бог или дьявол? И кто искуснее ведет свою партию?

* * *

Граф Алексей Николаевич Ланин в это время, и впрямь, находился между двумя столицами, Петербургом и Москвой. Его главная цель была забыть неприличное с его точки зрения поведение жены на балу и попытаться вообще забыть ее самое. Хотел он также забыть весьма неприятный разговор с Элен, которая объяснила ему некоторые вещи, не вполне ему понятные. Дочь сообщила также, что исчезнувший три года назад алмаз «Сто солнц в капле света» находится у его жены.

– Я не совсем понимаю, каким образом… – от волнения он запнулся.

Уже рассвело, майская ночь была такая короткая, что и темнеть-то, собственно, не успевало. Он очень устал и чувствовал только одно желание: поскорее забыться сном. И что с ним крайне редко случалось, думал о смерти. Это теперь был для него способ забыться, гораздо более верный чем сон, поэтому граф и думал о ней. И думал всерьез, поэтому он почти не слушал Элен, которая сказала:

– Господин Соболинский, думая, что умирает, передал алмаз вашей жене.

– И она его взяла. – При слове «умирает» граф словно очнулся: это соответствовало его собственным мыслям.

– Да, камень у нее.

– Откуда об этом знаете вы?

Элен смутилась, но быстро пришла в себя.

– Я знаю это от самого господина Соболинского, – твердо сказала она.

Граф неприятно поморщился. «И что так тянет женщин к этому скверному человеку? Ведь он негодяй, он обманщик, он только играет ими, на самом деле не чувствуя ничего. Или все-таки чувствует?» – была его мысль.

Он думал теперь о своей жене в связи с Соболинским и опять почти не слышал, что говорит Элен.