Обаятельное чудовище - Елена Сокол

Этот человек всегда был добродушен и открыт. Всегда готов был к диалогу на любые волнующие темы, всегда готов был решить все мои проблемы. Но очень быстро я стала замечать, что при всей наружной мягкости внутри у него кроется резкий нрав. Перечить ему не стоило, Яков Михайлович моментально становился жестоким и грубым. Если сказал, что такая одежда мне не подходит, значит, нужно было слушаться и надевать, что дают. Зато и отходил он быстро: извинялся, вел в кафе, угощал мороженым, давал денег на карманные расходы.

Этот мужчина в короткие сроки окружил меня заботой и вниманием, он живо интересовался моими школьными успехами, подолгу мог рассказывать о каждой книге из своей огромной домашней библиотеки, лично следил за моим распорядком дня и внешним видом — к слову, делал все, что надлежало делать заботливому отцу.

И поначалу мне это настолько нравилось, что я и не замечала, что его жена почему-то относится ко мне с отчуждением и даже неприязнью. Подумаешь, не ходит с нами на воскресные прогулки. Подумаешь, не составляет компанию во время походов в парк. Подумаешь, молчит за столом во время ужина. Мало ли, сдержанный человек, холодный?

Но очень скоро я поняла, что Инна терпит меня из-за своего мужа, а точнее из-за его маленьких пристрастий и необходимости дать им выход.

Все начиналось почти с невинных прикосновений. Так он готовил меня к будущему насилию. Крепче обнимал на прогулке или вдруг гладил по щеке, поощряя за хорошие оценки. Или внезапно дольше положенного держал свою ладонь на моей пояснице.

«Ты мне дорога» — с придыханием говорил он. Водил в парки на аттракционы, закармливал сладостями в кафе, баловал покупками в магазинах. А однажды предложил померить платье в магазине и заглянул в примерочную как раз в тот момент, когда я только сняла свою одежду. «Давай, надевай, — он и не собирался отводить взгляд, заметив мой испуг, — тебе очень пойдет».

А потом он «случайно» врывался ко мне в ванную несколько раз. «Не стесняйся, я же твой папа». За каждое прикосновение Яков вознаграждал меня походом в кино, шоколадом и деньгами. «У тебя будет все» — обещал он, улыбаясь. Дарил духи, косметику, вещи, даже купил мне телефон, с которого почему-то никак не получалось позвонить в интернат — добрый усыновитель установил на него ограничение связи.

Я чувствовала возрастающее напряжение и неприятие, но поговорить тогда мне было не с кем. Да и вряд ли бы кто-то поверил, что этот общительный, высокий, добрый мужчина, отлично ладящий с детьми, хочет от меня каких-то взрослых отношений. В то время, как его намеки становились все более непрозрачными.

— Ты уже была с мальчиками? — Спросил он как-то раз, когда вывез меня на рыбалку в свой охотничий домик на берегу реки.

— Что? — Помнится, я тогда покраснела, как помидор.

— Не бойся, можешь сказать мне. Ты спала с парнями?

— Нет…

Конечно, я слышала про всякие такие дела: девочки и мальчики в моем возрасте уже встречались друг с другом, но у меня и мыслей не было о чем-то подобном. Как он мог такое подозревать? Или что, собирался прочесть мне отеческую лекцию-наставление? Уберечь от ошибок? Не знаю, но мне тогда было жутко неловко.

— Тебе нужно набираться опыта с кем-то, кому ты доверяешь. — Серьезно сказал Яков, наклонившись ближе.

Мы сидели на берегу плечом друг к другу, и он помогал мне управляться с удочкой.

— Вот так. Да. Подтягивай на себя.

К вечеру я думала, что неловкий разговор уже забылся, но за ужином Яков вдруг сказал, внимательно глядя мне в глаза:

— Я люблю тебя, Марта. Нам нужно налаживать наши взаимоотношения. Я хочу быть тебе другом.

— Хорошо. — Ответила я, не зная, какую дружбу он подразумевает под этим.

И мужчина довольно улыбнулся.

А посреди ночи я вдруг проснулась от того, что кто-то тяжело дышит мне в ухо. Что случилось? Кто-то проник в домик? Здесь кто-то посторонний? Но, подскочив и резко повернувшись, я увидела лежащего рядом Якова.

— Тихо. Тс-с… — Прошептал он.

И тут в лунном свете, мягко рассеивавшем темноту комнаты, я увидела, что он делал: ласкал себя рукой, приспустив штаны.

— Все хорошо. Смотри. — Хрипло проговорил мужчина. — Я просто делаю себе приятно.

Я обмерла от ужаса. Была парализована от страха, стыда и онемения. О ненависти к нему тогда даже речи не шло. Я просто не понимала, что происходит, и как на это нужно реагировать.

— Смотри. Смотри. — Тихо повторял он. — Дай сюда свою руку. Потрогай его, не бойся.

Его нельзя было ослушаться. Он уже «прикормил» меня. Сделал все, чтобы я ему верила, чтобы была благодарна, чтобы любое его действие воспринимала как данность.

— Не бойся, положи ее сюда.

Охваченная чувством безысходности, я подчинилась.

Теперь наша «дружба» стала еще крепче.

Яков кружил вокруг меня голодным волком, а я лишь затихала при виде него и ужасно боялась оставаться с ним наедине. Инна все понимала, она все видела, но не задавала вопросов. Когда я, сославшись на плохое самочувствие, отказалась ехать в охотничий домик через неделю, она лишь с усмешкой фыркнула. «Знаю я тебя, потаскушка» — говорил ее взгляд.

— Свежий воздух лечит любые недомогания! — С этими словами Яков все-таки вывел меня из дома и усадил в машину.

Путь я провела, трясясь от страха. В таком же волнении проживала и всю рыбалку. С ужасом ждала того, что последует дальше. Да. Самым большим моим желанием было бы похоронить это навсегда в дебрях своей памяти, но я помню эту мерзость до сих пор.

«Если не я, то кто? Иди сюда, это не больно. — Его слова до сих пор звенят эхом в моей голове. — Ты никому не нужна, кроме меня. Ты без меня никто. Только я тебя люблю. Мы попробуем вот так, и тебе понравится».

«Нет, нет, нет» — шептала я, упорно натягивая трусики обратно.

Он не любил сопротивление.

Зажал мне рот рукой и по-хозяйски погладил между ног.

— Вот молодец. Кукла моя. Вот молодец. — Он даже в постели продолжал играть роль заботливого папочки. Очень старался и сопровождал весь процесс комментариями. — Оп, потерпи, сейчас будет хорошо.

А я чувствовала только омерзение, грязь, боль и отсутствие воли. В оцепенении, будто со стороны, наблюдала за всем происходящим.

— Если расскажешь кому-нибудь, вернешься в детский дом. — Предупредил он, вставая на утро.

А я только об этом и мечтала. Сбежать от человека, посягнувшего на мою невинность и чистоту, вернуться туда, где до меня никому и дела нет. Скрыться ото всех. Спрятаться. Забыться.

Но очень скоро я поняла, что это было только начало.

У него только разыгрывался аппетит. У Якова в запасе еще было много грязных фантазий, которые ему не терпелось испробовать на хрупком девичьем тельце. Он дарил мне новое белье и заставлял примерить, втихаря зажимал вечерами в ванной и больно тискал грудь, прижимался ширинкой к моей руке и часто дышал в ухо, стоило только его жене уйти в соседнюю комнату.