«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

С Переславским уездом были связаны М.А. Бутурлин, А. Басманов, князь Д. Куракин, С. Замыцкий, С. и Т. Лодыгины, И.Г. Нагово, Г.Д. Ловчиков, возможно, И.Д. Скобельцыны, и Ф.И. Шубин[418].

Приобретение земель здесь уже не было связано со служебной специализацией. Нехватка земель в центре страны и подмосковное расположение Можайского уезда делали его привлекательным в глазах у служилых людей. Проведение поместных раздач в Смоленской земле и полная «комплектация» пограничных вяземской и дорогобужской корпораций сводили на нет роль Можайского уезда в организации смоленской службы.

В результате перемещений здесь соприкасались выходцы из разных корпораций. Некоторые из них со временем начинали служить по «можайскому списку». Владения (вотчины и поместья) сохраняли и другие лица. Из сопоставления писцовой книги с Дворовой тетрадью, не рассматривая примеры с «литвой дворовой», удается насчитать не менее трех десятков упоминаний выходцев из других территориальных групп. Среди них весомое место занимали персоны, входившие в придворное окружение[419].

При дефиците земли многие служилые люди прагматично оценивали свою принадлежность к той или иной корпорации. Среди Бельских-Плещеевых все четверо братьев были отмечены в Дворовой тетради по Вязьме. При этом возле имени старшего из них стояла помета «Дмитрей в Можайску», где он также числился среди детей боярских по своей старинной вотчине. Известен был пример раздела московской вотчины и можайского поместья между братьями Калитиными[420].

Обновление личного состава землевладельцев Можайского уезда в значительной степени приводило к утрате местной корпорацией «собственного лица». В отличие от многих других «городов», она не имела устоявшихся с удельного времени традиций. Принадлежность к ней в 1540–1550-х гг. была достаточно условна. Смена служебной «прописки» могла произойти в течение жизни одного-двух поколений. Пример Г.И. Нармацкого, владимирского вотчинника, получившего можайское поместье и перешедшего в состав дорогобужской корпорации, иллюстрирует эту тенденцию. Среди тверских вотчинников Суминых-Измайловых А.Ф. Курдюк имел только можайское поместье (400 четвертей). Его братья В. Лущиха и Колышка служили по Твери. Суздальские вотчинники Пуховы-Тетерины проделали тот же путь. Т.И. Пухов из Суздаля был переведен в Можайск, а его брат Иосиф – в Кострому[421].

Все решило в конечном итоге подмосковное расположение Можайска. Западная граница была отодвинута далеко на запад, и Можайский уезд был быстро освоен лицами из ближайшего окружения великокняжеской (царской) семьи. Поместная колонизация продолжилась уже на других территориях, и можайские дети боярские не были в ней сколько-нибудь значимыми участниками.

Вязьма была присоединена к Московскому государству в 1492/93 г. и окончательно закреплена по русско-литовскому мирному договору 1494 г. Благодаря своему географическому расположению на смоленском направлении обладание этим городом имело стратегическое значение. В Вяземском уезде была создана одна из наиболее крупных поместных корпораций. Первые помещики появились здесь уже в конце XV в., и вплоть до конца XVI в. поместья являлись здесь единственной формой служилого землевладения.

Личный состав вяземских помещиков первой половины XVI в. был проанализирован В.Б. Кобриным. Недостатком проделанного исследования было рассмотрение вяземской корпорации без учета разновременности формирования ее личного состава. Тот же недостаток присутствовал в работе А.П. Павлова о переселениях опричного времени. Отсутствие экскурсов в ранние страницы сделало выводы А.П. Павлова излишне категоричными. Процесс серьезного изменения начался задолго до опричнины и был вызван объективным ростом служилого землевладения в рамках всего государства[422].

Большое значение для воссоздания состава вяземских землевладельцев имеет писцовая книга второй половины 1550-х гг. (между 1555/56 и 1559 гг.), которая использовалась в качестве приправочной при описании 1586/87 и в 1594–1595 гг. Несмотря на имеющиеся пропуски[423], ее использование дает возможность определить имена более 430 вяземских помещиков середины 50-х гг. XVI в.[424]

Присоединение Вязьмы сопровождалось традиционной для великокняжеской власти политикой. Вяземские князья и бояре, которые ранее не выказывали особой привязанности к московским правителям, получили от Ивана III жалованную грамоту, по которой «великий князь их пожаловал их же отчиной Вязмой и повеле им собе служити». Еще в 1495 г. «князи Вяземские все» встречали великую княжну Елену, отправлявшуюся к будущему мужу Александру Казимировичу[425]. Вскоре ситуация изменилась. В нарушение жалованной грамоты местные князья и их бояре были переведены в другие районы страны. Уже в 1506 г. князь И.Л. Козловский был волостелем в Бежецком Верхе. Позднее ему вместе с братьями были пожалованы села в Романовском и Муромском уездах. Место «старых» вяземских землевладельцев было занято москвичами. Соблюдая видимость преемственности, как и в Великом Новгороде, первоначально они выступали как «вяземские бояре». Литовские послы в 1498 г. жаловались в Москве на беззаконные действия этих бояр – С. Повадина, Ю. Шепякова и В. Дикого, которые грабили пограничные смоленские волости. Двое из перечисленных лиц были хорошо известны по другим источникам. Дмитровцы С. Повадин и Ю. Шепяков в 1494 г. принимали участие в большом посольстве о мире князей С.И. Ряполовского и В.И. Патрикеева[426]. В дальнейшем Повадины и Шепяковы уже не были связаны с вяземской корпорацией.