Странный талант Винни - Штефани Герстенбергер

Хьюго недовольно поправил шляпу:

– Ага, понятно! Значит, светлое будущее ждёт фабрику лишь в моём воображении! М-да… – Он глухо пробурчал что-то себе под нос.

Нинетт пробежала взглядом свои многочисленные вопросы и смущённо потупилась.

Только Мариса ласково сказала:

– Генри, не уходи, посиди у меня на коленях. Ты всегда мне нравился, вы все мне нравились, и тогда, давно, и сейчас…

– И ты правда приготовишь нам что-нибудь, Мариса? – спросил Генри и замер в ожидании ответа.

– Ну конечно, прямо сегодня вечером. Только посмотрим, что у меня под рукой. Надеюсь, как раз хватит на куриную лапшу!

Дети весело зааплодировали. Куриный суп! Лапша! Не сухой хлеб и не каша!

– А теперь вы должны рассказать нам, почему фабрика остановилась и опустела, – сказала Сесилия.

– И почему некоторые лакричные конфеты опасны, – тихо добавила Винни.

– Ну что ж… Начнём по порядку, – ответил Хьюго. – Для начала определимся с датой и событиями по судовому журналу…

– Что такое судовой журнал? – вмешался Генри.

– Это такой дневник, который ведут на корабле и куда каждый день что-нибудь записывают.

– Ты ведёшь дневник? – уточнила Сесилия. – О лакричной фабрике?

– С первого дня после крушения, когда сошёл с «Мэри» на берег.

Сесилия многозначительно взглянула на Винни, как бы говоря: «Надо бы взглянуть на этот корабль!»

– Что такое «крушение»? – снова вмешался Генри.

– Кораблекрушение, авария, когда судно ломается и может затонуть, carino, – тихо пояснила Мариса.

– Что ж, теперь всё ясно. Как бы то ни было, Винни, у тебя есть ДАР, – совершенно серьёзно сказал Хьюго. – На основании обширных исследований семейной летописи до сих пор считалось, что ДАР передаётся в семье Уоллес-Уокер только по мужской линии, и даже не всем поколениям, однако теперь…

– Сейчас всё не так! Генри ничего не получил по мужской линии, – сообщила Сесилия. – И я тоже.

– Не будете ли вы так любезны позволить мне договорить, юная леди?

Сесилия нетерпеливо закатила глаза.

– Ваш дедушка способен творить настоящие чудеса, – сказала Мариса.

Нинетт сделала руками несколько пассов, явно пытаясь подтвердить слова Марисы о дедушке и о чудесах, потом сложила указательные пальцы обеих рук и указала получившимся треугольником на Винни.

– Как и ты, Винни! – перевёл Генри.

– Спасибо, – смущённо поблагодарила Винни. Но был ли её дар к счастью, к радости – или, наоборот, мог принести горе и несчастье?

– Нужно сказать, что изменение душевного состояния личности – вещь неимоверно сложная. – Хьюго предупреждающе поднял указательный палец.

– Ваш дедушка выпускал лакричные леденцы и конфеты разных форм, цветов и вкусов и неплохо на этом зарабатывал. Однако конфет, которые меняют настроение, он делал очень и очень мало, – добавила Мариса.

– И этими конфетами мистер Уоллес-Уокер никогда не зарабатывал. Они предназначались для высшей цели! О да – ваш дедушка благородный человек! Его особые конфеты предназначались исключительно для детей, которые потеряли волю к жизни, – ни на кого не глядя, вновь заговорил Хьюго, обходя по кругу медный котёл.

– Потеряли волю к жизни? – переспросила Винни.

– Где они её потеряли? В песке? На пляже? Дэвид закопал мой паровозик в песочнице и потерял его, – пожаловался Генри.

– Нет, Генри, истории о тех детях гораздо печальнее! – Мариса со вздохом снова обняла мальчика.

«Слишком много вопросов. Ответы на них не для детских ушей!» – написала Нинетт на бумаге и придвинула её Винни.

– Существовала тайная разветвлённая сеть аптекарей и врачей по всей Англии со штабом в Уэльсе и представителями повсюду, даже в Шотландии, – продолжил Хьюго. – И редко, очень редко, когда врачи не знали, что делать, они обращались за помощью к вашему дедушке, Герберту Уоллесу-Уокеру. И тогда, узнав в подробностях диагноз и состояние дел, он что-то добавлял в свои лакричные творения. Но что – знал только он!

– Предполагается, что до наших дней дошла старинная книга волшебных рецептов, которые хранятся в тайне, – добавила Мариса, прикрывая свои пронзительные светлые глаза, будто пытаясь внутренним взором увидеть, где спрятана книга.

– И что? – не выдержала Сесилия. – Дети выздоравливали? Насовсем?

Хьюго кивнул:

– Почти все больные и несчастные исцелялись, обретя мужество и силу, чтобы противостоять ударам судьбы!

– Выходит, дедушкины конфеты помогали долго, как лекарство? – Винни беспокойно заёрзала. Неужели её монетки неправильные? Ведь их действия хватает совсем ненадолго. – А почему дедушка перестал делать свои замечательные волшебные леденцы, если всё шло так хорошо?

– После того несчастья мистер Уоллес-Уокер решил навсегда закрыть фабрику.

– После несчастья? – нахмурилась Сесилия.

– Да. Тогда-то он и сказал, что больше никогда не будет делать волшебные конфеты. – Хьюго провёл ладонью по лицу.

Неужели он смахнул слёзы?

– И с тех пор выпускал только горькие леденцы от кашля! – воскликнула Винни, притворившись, что ничего не заметила.

– Exacto. Вот именно. На самом деле лакричные мишки всегда были прикрытием. Теперь можно и не скрывать. Особенно сейчас, когда королева, к сожалению…

– Мариса! – грозно прервал её Хьюго.

– А что? Дети и так всё поняли!

– Это правда, мы же не глупые! – подтвердила Сесилия.

Винни встала и подошла к окну, возле которого стоял большой старый стол. Пустой, если не считать сложенных стопкой нескольких пожелтевших тонких папок и двух старомодных дисковых телефонов. Как же Нинетт говорила по телефону? Она ведь ничего не слышит. Винни окинула долгим взглядом широкий пляж. Был отлив, в окно виднелась широкая полоса оголённого морского дна. В нескольких лужицах отражалось небо. Чудо-фабрику действительно идеально спрятали, построив тайком, чтобы творить магию – дарить миру волшебные и очень вкусные конфеты. Винни вздохнула.

«Что же за несчастье тогда случилось? – размышляла она. – Невезучие опять скрывают правду. Как же так сделать, чтобы они всё рассказали?»

– «Несчастье» – очень ёмкое понятие, – донёсся до Винни голос Сесилии. – Вы хотите сказать, что произошла какая-то ошибка, несчастный случай или авария?

– Скажите, «несчастье», случайно, не связано с этими огромными канистрами, на которых нарисован череп? – спросила Винни, остановившись рядом с одной из таких высоких, доходивших ей до бедра канистр.

Однако ответа от невезучих не последовало.

Сесилия вскочила и подбежала к сестре: