Регулюм - Василий Головачев

– Господи, помоги налоговой полиции! – взмолился Вадим.

Автомат досчитал положенное количество секунд, и при цифре «ноль» на голову Вадиму обвалился потолок: хронотранс швырнул его в прошлое.

После первых успешных «просачиваний сквозь барьер» – путешествий по слоям Регулюма (планетам Солнечной системы) Стасу запретили самостоятельные выходы за пределы Земли, и как человек законопослушный он смирился со своим положением подопытного кролика. Одного его практически не оставляли, и теперь везде и в любое время за ним следовала команда телохранителей во главе с Димой, имевшая хаб-генераторы. О том, что, кроме генераторов квантового просачивания, она имела аппаратуру пеленгации (ему подцепили «клопа» – иголку торсионного маяка[6]с почти неограниченным радиусом действия), Стас узнал много позже.

Он все еще рылся в архивах РА-квистора, получая все более ограниченный доступ к областям знаний, давно ставших эзотерическими, пока не понял, что пора начинать активный образ жизни. Просто читать, анализировать и впитывать информацию становилось неинтересно. Особенно хотелось выяснить структуру Равновесий и причины их конфронтации, но последнее, что ему удалось узнать, это количество терминалов: РА-квисторов насчитывалось по свету более двух десятков. Три располагались в России, два в Соединенных Штатах Америки, один в Европе, остальные в Азии, Африке и Австралии. Хотя РА-квистор в России был главным, именно его эвменарх выбрал в качестве центра управления системой служб Равновесия-А. И еще Максим проговорился, что Равновесие-А имеет несколько баз на других планетах: три на Луне, считая запасной терминал с моделью Регулюма – стратегалом, из-за которого и разгорелся сыр-бор с нейтрализацией Кеши Садовского, – на Венере, Меркурии, Марсе и на спутниках Юпитера. Однако всеми этими региональными узлами руководил один человек – эвменарх, исследователь Регулюма и абсолютник, опирающийся на Управление – центр стратегического контроля – и на К-корпус – систему тактического контроля, и был этот человек выходцем из Швеции, хотя жил в России с тысяча девятьсот девяносто первого года. До этого он руководил Равновесием вместе с женой, ставшей после раскола маршалессой Равновесия-К, и жил в Стокгольме. Еще раньше – до тысяча девятьсот восемьдесят шестого года – системой коррекции Регулюма управлял другой абсолютник, выходец из мексиканского племени индейцев виррарика Уицило-уичли. Он был убит комбой[7]СТАБСа прямо на общеземном Совете законодателей Равновесия, и его место занял Эльдар Айдарович Юхамма, предками которого были скандинавы-варяги.

Ничего особенного в этих сведениях не было, по мнению Стаса, но Максим, сообщив ему о перестановках во властных структурах, тут же взял с Панова слово, что тот никому не расскажет, о чем шла речь, и Стас понял, что эта информация засекречена не зря. Как и всякие властные структуры, оба Равновесия – А и К – держались на авторитарности и мощных разветвленных силовых системах и усердно собирали друг на друга компромат. Таков был человек вообще – как биологический разумный вид, получавший наивысшее наслаждение от обладания властью и потому добивавшийся ее всеми доступными средствами.

Вечером двадцать восьмого сентября Стас решил добиться аудиенции у Зидана, который руководил процессом его обучения и адаптации, и для этой цели решил найти в недрах базы Максима.

Экс-Макс отыскался в баре РА-квистора в компании с молодым человеком с рыхлым мясистым лицом и неприятным, снисходительно-высокомерным взглядом.

– Можно тебя на минуту? – обрадовался Стас своему везению: контрразведчик бывал на базе очень редко.

– Э, любезный, – небрежно посмотрел на Станислава собеседник Максима, – мы заняты, подожди там, в коридоре.

– Разве нас представляли, что вы обращаетесь ко мне на «ты»? – вежливо спросил Стас.

Молодой человек нахмурился.

– Ты что, глухой? Я сказал: подожди!

– Да пошел ты! – спокойно бросил Стас, глядя на Максима, который в свою очередь с любопытством взглянул на Панова. – Макс, ты мне нужен.

Собеседник Максима сузил глаза, начал медленно приподниматься, и Максим, чтобы разрядить обстановку, остановил его жестом, встал:

– Я сейчас. Кстати, познакомьтесь: Теодор – Стас.

Молодой человек смерил Панова нехорошим взглядом, демонстративно отвернулся.

– Это наш новый сотрудник, – добавил Экс-Макс, – между прочим, абсолютник.

– Да хоть сам архангел Гавриил, – пробурчал Теодор тоном ниже.

Стас и Максим отошли.

– Кто этот напыщенный хамоватый пацан? – оглянулся Панов.

– Сын эвменарха, – хладнокровно ответил Максим. – Кстати, начальник «восьмерки». Что ты хотел?

– Сын самого Юхаммы? – пробормотал шокированный Стас. – Я не знал…

– Ничего страшного.

– Он со всеми так себя ведет?

– Почти.

– Я чувствую, что он нехороший человек.

– Я это знаю. Ну?

– Мне надо попасть к Зидану.

– Зачем?

Стас упрямо сжал губы.

– Я хочу изменить милиссу…

– Дарьи? – поднял бровь Максим, догадываясь, чью мировую линию хочет изменить Панов.

– Да.

– Он не разрешит.

– Тогда я сделаю это сам, без вашей поддержки.

Максим ощупал отвердевшее лицо Стаса проницательными серыми глазами, задумчиво почесал горбинку носа, покачал головой.

– Мне тоже не нравится эта идея.

– Но почему? – воскликнул Стас; на них стали оглядываться входящие в бар сотрудники базы, и он понизил голос. – Разве я требую глобальных изменений реальности? Речь идет всего лишь о судьбе обыкновенной девушки, которую я люблю!

– Это невозможно. Вариант реальности, в котором она дожила до двадцати семи, стал виртуальным. Восстановить его нельзя. По крайней мере, не затронув глобальных планов бытия.

– Какое она имеет отношение к вашим глобальным проблемам?

– Не она. Твоя Дарья попала под корректирующий тренд случайно, изменить хотели вовсе не ее милиссу, а совсем другое. После чего изменился весь Регулюм… и ее судьба вместе с ним.

– Что произошло? Что вы хотели подкорректировать? В каком году?

– В тысяча девятьсот девяностом. «Волчицы» решили изменить реальность таким образом, чтобы в девяностых годах прошлого века появилось психотронное оружие третьего поколения, работающее на любых расстояниях. Это дестабилизировало бы не только социум, но весь Регулюм. Мы ответили…

– Каким образом это коснулось судьбы Дарьи? Почему она погибла в шестилетнем возрасте?