Серебряное пламя - Ханна Хауэлл

Спустя некоторое время Марго стояла в роще в миле от Данкойла. Глядя на приближающегося Мартина, она совсем не была уверена, что ей хочется узнать, кто же он на самом деле. Реакция Мартина на известие, что Шайн и близнецы живы, могла положить конец тем немногим надеждам, которые она лелеяла относительно их будущего. Если выяснится, что он верный слуга своих хозяев, ей придется расстаться с ним навсегда. Как она рассталась когда-то со своим женихом, унесенным чумой.

Она трепетно улыбнулась, когда он взял ее руку и поцеловал. В его темных глазах светилось участие, и ей отчаянно захотелось верить ему.

– Я не был уверен, что вы приедете, – сказал Мартин, увлекая ее к высокой осине. Он сел на густую траву и усадил ее рядом с собой.

– Я приехала не одна.

Мартин слегка напрягся, затем криво улыбнулся:

– Да, конечно. Вас бы и не отпустили одну, особенно если учесть, что стоит теперь между Логанами и Броуди.

Марго устремила взгляд на деревья, за которыми притаились двое стражников, приставленных к ней лордом Магнуссоном.

– Что вы имеете в виду, Мартин? Что стоит между ними? Они едва знакомы.

Мартин взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, улыбнувшись, когда она застенчиво потупилась.

– Вы плохая притворщица, дорогая. Собственно, именно это привлекло меня в вас, хотя эта черта обычно не приносит человеку ничего, кроме неприятностей. Логаны шпионят за Броуди. И мы с вами оба это знаем. Они собрали немало сведений о моих печально известных хозяевах. Я хотел бы знать зачем. Но я пойму, если вы не скажете мне. Я никогда не заставлю такую милую и неискушенную девушку, как вы, познать горький вкус предательства.

– Теперь уже нет необходимости хранить эту тайну. Вашим хозяевам придется ответить за то, что они сделали. Думаю, они уже в курсе этого.

– Что вы имеете в виду?

– Шайн Катриона Броуди и ее младшие братья живы. Как сказал лорд Логан, Логаны и Магнуссоны спасают детей, которых ваши хозяева пытались убить шесть лет назад.

Марго нервно переплела пальцы рук, сложенных на коленях, глядя, как Мартин пытается осознать то, что она ему только что сказала. Он смертельно побледнел, устремив на нее потрясенный взгляд. Затем, к ее полному замешательству, расхохотался.

– Живы? – переспросил он, все еще смеясь. – Шайн и ее братья живы?

– Да. Что здесь смешного?

– Ничего. Ничего такого, что вы могли бы понять. – Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, явно пребывая в превосходном настроении. – Хотел бы я быть рядом с Арабел, когда она это обнаружит. После шести лет отсутствия каких-либо известий об отпрысках ее мужа она начала верить, что они умерли.

– Но почему она хотела их смерти? Ведь Шайн – ее собственная плоть и кровь.

– Арабел ненавидела несчастное дитя с момента зачатия. Она помешана на тщеславии. И патологической алчности. Малышка Шайн не только имела наглость испортить фигуру Арабел, пока находилась в ее чреве, но и оставила на ее теле пару отметин, когда родилась. К тому же в детстве Шайн была очень похожа на Арабел. Та просто не могла видеть, как девочка хорошеет с каждым годом, тогда как ее собственная красота увядает. Мне кажется, Арабел вбила себе в голову, что Шайн отбирает у нее красоту, высасывая ее, как пиявка кровь. Видимо, ей казалось, что она может остановить собственное старение, убив Шайн.

– Но это же безумие, – прошептала Марго, содрогнувшись.

Мартин кивнул:

– Да, алчность более понятна. Отец оставил Шайн с братьями большое состояние, а Арабел с Малисом решили завладеть им. Они ненасытны в своей жадности. Им всегда мало.

– Почему вы остаетесь с ними? Ясно, что вы видите все зло, которое они творят, однако не порываете с Броуди.

– А куда мне податься? Я бедный родственник Малиса. У меня нет ни земли, ни денег. Я попал на службу к Малису в очень юном возрасте. Это мой мир. Другой жизни я не знаю. И потом, я настолько увяз в их темных делишках, что, даже если уйду от них, эта грязь останется со мной навечно. Придется быть с ними до конца, хотя, похоже, он уже близок. С воскрешением малышки Шайн из мертвых Арабел и Малиса постигнет наказание, которого они так долго избегали.

– Вы действительно в это верите?

– Да. Возможно, Арабел предчувствовала это и потому так стремилась лишить Шайн жизни. Она видела в ребенке не только свою уходящую молодость, но и грядущую расплату за прегрешения, свое неминуемое поражение, и это приводило ее в ужас.

– А теперь вы поспешите назад, к Броуди?

– Нет. – Он снова обхватил ее лицо ладонями. – Я свободен до вечера и хотел бы провести это время с вами. Я мечтал об этом с того момента, как уехал из Данкойла. Это свидание тем дороже для меня, что, боюсь, оно последнее.

– Вы не должны так говорить, – сказала Марго, хотя в душе и опасалась, что он прав.

– Хорошо. Сегодня мы будем говорить только о приятном. А потом я вернусь к тем, кто держит мою жизнь в руках, а вы вернетесь к себе домой, чтобы находиться подальше отсюда.

– Вы предлагаете мне уехать? Нет, я останусь в Данкойле. Фартинг и кузен Томас – это вся родня, что у меня осталась. Неужели вы думаете, что я сбегу, когда им грозит опасность?

Мартин вздохнул:

– Я подозревал, что вы откажетесь, но продолжал надеяться. Ах, моя милая Марго, нас ждут мрачные времена. Когда Арабел обнаружит, что Шайн с братьями живы, начнется настоящее безумие. Я могу только молиться, чтобы победили праведники.

Шайн нахмурилась, пытаясь решить, какая из двух полосок кружева, которые она держала в руках, лучше. Теперь у нее было достаточно денег, чтобы выбрать то, что понравится, но это оказалось совсем не просто. Женщина, торговавшая кружевами, сообразила, что покупательница может позволить себе более дорогой товар, чем тот, что был выставлен на прилавке перед ее крохотным домом, и Шайн обнаружила, что ее деликатно, но твердо втаскивают в тесную комнатушку, заваленную образцами работы хозяйки, которые предназначались для благородных господ.

Перебирая кружева, Шайн слышала, как торговка приглашает в дом еще одну покупательницу. Несмотря на возбужденный тон хозяйки, она даже не повернула головы, чтобы посмотреть на вновь прибывшую, пока совсем рядом с ней не раздался полузадушенный возглас. По спине Шайн пробежал озноб. Озадаченная, она повернулась на звук. Кружево выпало у нее из рук, когда она обнаружила, что смотрит в глаза собственной матери. Часть ее сознания, еще способная спокойно мыслить, задавалась вопросом, написан ли на ее лице такой же ужас, как на лице Арабел.

– Я же сказала, миледи, что девушка удивительно похожа на вас. – В бодром голосе кружевницы появились нервные нотки. – Я не думала, что это произведет на вас такое впечатление.

– Ты жива, – хрипло прошептала Арабел.