Возвращение - Александра Лисина

Таррэн стиснул зубы:

— Стрегон…

Полуэльф, напряженный не меньше, а то и больше его, с надеждой вскинул взгляд на вожака, но спустя томительно долгую секунду разочарованно опустил голову:

— Прости. Я не могу.

— Проклятье! Шир! Таш! — Таррэн дернулся в заклятии побратима действительно как муха в паутине, но светлый зашипел разъяренной гадюкой и пообещал, что самолично зашибет, если побратим нарушит целостность щита.

Более того, мгновение спустя с ладоней дракона сорвался еще один огненный шар и по закону подлости устремился сперва к Белке, но не задел ее, а после этого жадно набросился на истерзанный щит, заставив обоих эльфов надолго отвлечься от всего остального.

Таррэн тихо выругался, понимая, что не сможет бросить побратима одного, и еще лучше понимая, что не оставит Адорраса и некстати заупрямившуюся Эланну без помощи. Нити взаимного заклятия держали его не хуже цепей, заставляли оставаться на месте, когда Белке была нужна помощь. Конечно, эту защиту можно было разрушить. Призвать «Огонь» и спалить к Торковой матери все усилия светлого. Но тогда сгорел бы и щит, завязанный на них обоих. И обязательно сгорели бы другие: тот же Эл, отец, едва обретший силу ясень, благодаря которому дворец Адорраса еще стоял. Оставался жив сам Адоррас и его дочь, которая кое-кому была небезразлична…

Таррэн выругался снова.

Демоны… демоны… проклятая тьма и вся ее демонская армия! Он должен был стоять и смотреть, как какой-то чешуйчатый урод пытается убить его жену! Вместо того чтобы закрыть ее собой! Принять удар на себя! Скрестить с ним клинки, как положено мужчине и мужу! А вместо этого… у-у-у… тварь какая! И ведь он даже не в настоящем теле, а значит, относительно слаб и неповоротлив!

Да, Бел пока еще тянет время. Да, она пока успевает избегать его клинка. Да, она умница, но даже ей не по силам удерживать его так долго! А отец все медлит… и ясень отчего-то молчит… и перевертыши, сволочи мохнатые, не спешат нарушить приказ вожака…

— Х-ха-а! — вдруг выдохнула Гончая, в неимоверно быстром прыжке взлетев по отвесной стене. Не в первый и, видимо, не в последний раз.

Вот она впивается пальцами в толстые ясеневые ветки.

Вот приникает к ним всем телом, будто прося о помощи.

Вот прямо ей в спину летит сгусток ревущего «Огня».

Вот она оборачивается, запоздало увидев опасность. Пытается уклониться и даже роняет свои чудесные клинки, чтобы взять максимально возможную скорость. Но на этот раз почему-то не успевает (устала?) и, опоздав на какую-то долю секунды, исчезает в бешено крутящейся воронке…

Таррэн до боли сжал зубы, а ллер Адоррас обреченно прикрыл глаза. Дракон торжествующе улыбнулся и удовлетворенно кивнул.

— Ну наконец-то попалась мартышка.

А мгновение спустя прямо из кипящего воздуха на него рухнуло что-то некрупное, но увесистое и яростно урчащее. С дико горящими зелеными глазами, оскаленным в мстительной усмешке ртом и крепко зажатым в кулаке матово-черным клинком, по короткому лезвию которого то и дело пробегали загадочные изумрудные искры.

Дракон отшатнулся, запоздало признав в заживо горящем существе прыткого противника. Изумленно вскинул брови, не понимая, почему это объятое пламенем создание все еще пытается сопротивляться. С досадой признал, что недооценил врага, и попытался отмахнуться, но Белка извернулась прямо в полете и ударила его ногами с такой мощью, что он все-таки не устоял. Невесомой пушинкой отлетел на несколько шагов, тяжело ударившись о каменный пол и потеряв по дороге свой страшный шлем, и ненадолго выпал из реальности. А когда пришел в себя и открыл глаза, то первое, что увидел, — нацеленный в горло кинжал из матово-черной стали, на лезвии которого вспыхнули древние эльфийские руны.

«Не убивай!» — хотел крикнуть Адоррас, но горло перехватило болезненным спазмом. Никогда прежде он не думал, что увидит поверженного Создателя. Никогда не предполагал, что это вообще возможно. Однако дракон был. Здесь. Сейчас. И дракон пал, проиграв поединок обычному человеку.

— Не надо, Бел, — сглотнула Эланна, расширенными глазами уставившись на дракона.

— Нет, — так же тихо попросил Таррэн, а Элиар некстати подумал, что, кажется, Алиару ждет еще одна война. Только теперь это будет не просто война, а война на выживание, потому что драконы не простят гибели своего.

Однако Гончая не торопилась добивать противника. В последний момент почему-то придержала занесенную руку. Нахмурилась, вздрогнула и, наконец-то рассмотрев настоящее лицо врага, с приглушенным возгласом отшатнулась.

Бывшему владыке Эоллара это лицо было очень знакомо — еще с тех давних пор, когда оставившие Скальные берега Создатели в последний раз появлялись на Эолларе. Невероятно правильное, гармоничное, поистине совершенное, это лицо было словно создано для того, чтобы покорять и удивлять. Тонкие черты. Узкие черные брови. Безупречно гладкий лоб, наполовину скрытый упавшей сверху смоляной прядью. А под ней неистово горят изумрудные радужки с крупным вертикальным зрачком. Глаза чистокровного дракона. Глаза Создателя, в которых сейчас светилась искренняя оторопь.

Ллер Адоррас действительно видел его когда-то. Но сегодня, в этот самый миг, немолодой эльф осознал, что все легенды об ушедших — правда. Они действительно получили когда-то в дар кровь и силу драконов. Действительно пытались стать им ровней. И это так ясно читалось на лицах чужаков, так отчетливо просматривалось в их аурах, что изумленный эльф, впервые сравнив между собой дракона и Таррэна, только сейчас ошеломленно подумал: «Бездна! Они похожи, как братья!»

В этот же самый момент Белка побледнела и отпрянула от поверженного дракона. Ее горящие азартом глаза помертвели, она внезапно посерела, сгорбилась. Беззвучно то ли всхлипнула, то ли вздохнула.

— Нет, — шевельнулись бескровные губы. — Ты мертв! Я тебя убил!

Дракон удивленно моргнул, чуть повернувшись к свету, и вот тогда пришел черед Таррэна вздрагивать.

— Мы убили тебя! — прошептала Гончая, пятясь от Создателя, как от призрака. — Ты мертв… шесть веков уже мертв!

— Святые небеса! — Таррэн внезапно побледнел так же страшно, как Белка.

Элиар недоуменно покосился на брата, но удивиться не успел: его сомнения разрешил неверящий, какой-то потусторонний шепот, в котором лишь с огромным трудом можно было признать изломанный голос Тирриниэля:

— Бог мой… Талларен!

Адоррас оторопело уставился на темного владыку и поразился тому, как мучительно искривилось его лицо, одновременно наполнившись болью и отчаянием. Что за Талларен? Почему чужаки вздрогнули, услышав это имя? Почему у Бел такой вид, словно сейчас в обморок упадет или, чего доброго, умрет от разрыва сердца? Что в нем такого, в этом драконе, кроме того, что он совершенен? И почему благоразумный, терпеливый, рассудительный Таррэн вдруг бросил к демонам свою половину щита, без промедления принявшись рвать нити сковавшего его заклятия?