Прости грехи наши… Книга первая - Елена Дмитриевна Фетисова

вам, еще раз, следует посоветоваться с мужем? – предложил мужчина.

Ольга устало покачала головой.

– Не понимаю, зачем вы усложняете себе жизнь…, – пожал плечами доктор, – Ну, хорошо, – встал он из-за стола, – Только, сначала вы должны посмотреть на него. Предупреждаю, к мальчику приезжали односельчане, кажется, соседка, и какое-то колхозное руководство… Он никого не узнал, – и, тут, врач осекся. – А позвольте, вас спросить, уважаемая, почему вы ни разу не навестили ребенка, если он вам, действительно, так дорог? Да, откуда вы, вообще, свалились на мою голову! – он замолчал и посмотрел на Ольгу, как на мошенницу.

Девушку разозлил этот взгляд.

– С северных широт, – грубо ответила она.

– И вы, еще смеете паясничать?! – возмутился мужчина.

– Я, только, на днях вернулась из Новосибирска, – уточнила Оля.

Однако заведующий не дал ей объясниться до конца.

– Хорошенькое дельце, – думая, что уличает девушку во лжи, проговорил психиатр, – Сначала вы совершаете экскурсию на северный полюс, а затем являетесь ко мне…

– На Черном море, к сожалению, у нас нет родственников, – невесело пошутила Ольга, – А родители после всего случившегося отправили меня подальше от дома. Они обманули меня…, – задрожали губы Оли, – Сказали, что Ванька умер…

Доктор уже в возрасте, вздохнул.

– Они хотели уберечь вас…. Я их очень понимаю…, – и сердито добавил, – На месте ваших родных, я бы снова отослал вас к белым медведям на перевоспитание, упрямая девчонка!

Ольга не узнала Ваньки, хотя там, в холодном городе, где ночи намного длиннее, он снился ей почти каждый день. То хмурый и неприступный, то хохочущий, забавно рыжий….

Сквозь окошечко бокса девушка увидела небольшую, скудно обставленную палату: тумбочка и кровать, на которой сидел худой, бледный мальчик.

Казенная полосатая пижама висела на его хиленьком тельце, как на вешалке. Маленькая коротко стриженая голова мальчонки была покрыта рыжим ежиком отрастающих волос. Это был он.

К Ваньке подошла медсестра и, что-то сказала. Вероятно, сообщила, что его забирают отсюда. Мальчик безразлично выслушал ее и отвернулся к окну.

Сердце Ольги сжалось. Она не верила, надеясь на лучшее. По ее щекам потекли немые слезы.

– Я вас предупреждал, голубушка, – съехидничал врач.

– Здесь одежда для него, – передала женщина сумку, – Я подожду на улице. Не хочу встречаться с ним в больничной обстановке…

– Вы думаете, это что-то изменит?

Ольга не ответила, она направилась к выходу.

Удивленные глазам мужчины, кажущиеся из-за очков, и без того неуместно большими, сделались просто огромными, как блюдца.

– Ненормальная…, – прошептал он вслед Ольге.

Ольга вышла из больницы и жадно хватанула ртом свежего воздуха.

– Ну, что? – спросил Сашка.

– Они, сейчас, приведут его, – едва слышно ответила девушка.

Александр обнял ее за плечи.

– Не волнуйся….

Ольга резко смахнула его руки.

– Не забывай, – рассердилась, вдруг, она, – Женаты мы, только, на бумаге!

– Я совсем не это имел в виду, – обиделся мужчина, – Просто беспокоюсь за тебя…

– Извини, Александр, – дрогнувшим голосом попросила Оля, – Но я хотела бы встретить его одна…

Ее трясущаяся рука съежилась в маленький кулачок, и вся она, казалось, замерзла.

– Хорошо, я буду ждать у машины, – развернулся Сашка, готовясь уйти. – Оля…, – замялся он на полуслове, – Ты, только, не переживай. Я не брошу вас, как бы, там не обстояли дела с мальцом…

Девушка в ответ лишь качнула головой. Чтобы успокоиться, она начала прохаживаться по талым тропинкам прибольничного парка.

Крупная, полнотелая женщина, сбивчиво объясняла врачу на ходу.

– Я ему говорю: «На улице, еще снег, холодно. Да, и зачем, они тебе, эти Гулливерские башмаки? Ты их все равно потеряешь по дороге…», – нянька и, теперь, недоумевающее пожала плечами, – И, ведь показала, какую красивую обувку ему принесли. Новенькие ботиночки на натуральном меху… Двести рубликов на базаре…, – покачала женщина головой, – Но он, прямо, вцепился в свое старье! – оправдываясь, воскликнула она.

– У мальчика расстроен рассудок, Нина Васильевна, – не сомневаясь в выставленном диагнозе, сказал психиатр, – Поэтому ожидать от него можно, чего угодно. Вашей вины здесь нет, – успокоил он ее

– А, поглядеть, такой тихенький, – вздохнула Нина Васильевна, – И глаза у него красивые… Я ни у кого, еще таких не встречала. Как же, только, эта Григорьева набралась смелости взять его? – прозвучало в голосе сердобольной сотрудницы неподдельно изумление.

– По крайней мере, – раздраженно ответил заведующий, – Мы ее предупредили, на что она идет.

– Да, – растерянно согласилась нянька, – Но такая обуза для молодой женщины! – никак она не могла взять в толк поступок Ольги.

Оля, погруженная в собственные мысли, не слышала, как хлопнула дверь.

– А, вот, и ваш мальчик! – обозвала ее медсестра.

Ольга обернулась и снова увидела незнакомого ей Ваньку. Хотя сама на днях покупала ему одежду в универмаге, все в нем было чуждо и неузнаваемо. Девушке стало страшно.

– Иди, – подтолкнула мальчишку медичка, – Ты будешь, теперь, жить с этой тетей! – но мальчик, устремив бездумный взгляд в серое безбрежье весеннего неба, не сдвинулся с места.

Пытаясь справиться с волнением, Ольга посмотрела на Ваньку еще раз. Она заметила, как подтянулся он за зиму: рукава куртки были впритык, брюки доходили, только, до щиколоток, а ведь Оля старалась брать все на вырост. И, вдруг, девушка вздрогнула, подавившись прохладным, влажным воздухом.

Ноги Ваньки были обуты в те самые кроссовки, что, однажды, она подарила ему. Едва сдерживая нахлынувшие чувства, Ольга осмелилась заглянуть ему в глаза. Когда же она сделала это, холодок пробежал по спине. Оля увидела, там пустоту.

Мальчик равнодушно глядел вдаль парка, не узнавая ее.

– Ваня, – позвала Ольга его слабым голосом.

Ребенок встрепенулся, по его лицу пробежала тень сомнений. Он начал пристально всматриваться в незнакомку. Молодая, красиво одетая женщина показалась ему чужой, никогда прежде не встречавшейся. Но, вот, лоб мальчика сморился, было заметно, как Ванька судорожно пытался, что-то вспомнить. Рот его дрогнул, и крик, вырвавшийся, казалось, из самой души, потряс сырой воздух.

– Мама!

Шурша крыльями, с деревьев слетели встревоженные грачи.

Медсестра тоже вскрикнула.

– Заговорил, Борис Петрович! Он заговорил! – обращаясь к врачу, и забыв про приличия, затеребила она воротник его накрахмаленного халата.

– Ну, и что с того? – скептически заметил психиатр и убрал ее взволнованную руку, – Это лишнее доказательство, что рассудок у ребенка расстроен. Она же, – указал он на Ольгу, – Не мать ему, а чужая тетка, хоть и знакомая…

Улыбка на лице женщины потускнела, но не погасла.

Тем временем, Ванька и Ольга бежали навстречу друг другу по серому, обманчиво рыхлому снегу, отчего, казалось, что земля уходит из-под ног. Тех нескольких шагов, разделявших их, хватило, чтобы понять, как необходимы они друг другу в этом мире. Когда, наконец, они встретились, мальчик взмахнул руками, как