Я все равно тебя найду - Татьяна Веденская

– Конечно, – всхлипнула я.

Однако как я ни пыталась сделать хорошую мину при плохой игре, всю дорогу я искала Очень Уважительную Причину, по которой могла бы развернуться и поехать домой. Странно, как быстро я сменила понятие «домой» с Тимирязевской на Бутово. И Михаил, с которым мы можем по три дня словом не обмолвиться (за исключением фразы «Миша, иди кушать»), стал моей самой любимой компанией. Почему же я так боюсь и не хочу встречаться с Соловейкой? Много бы я дала, чтобы кто-то мне это объяснил.

У каждого человека должна быть мечта. Я не говорю о каких-то бытовых мечтах типа «купить новый холодильник» или «чтобы свекровь переехала жить в Нарофоминск». Словом «мечта» можно обозначить любое меркантильное или эгоистическое стремление завладеть чем-то или кем-то. Я не об этом. Но, кстати, не это самое страшное толкование слова «мечта». Есть и еще одно, куда более опасное для человека. Мечтой может называться что-то несбыточное, изначально утопическое, нереальное до такой степени, что оно явно навсегда так и останется мечтой. Что-то, в свете чего вся имеющаяся в наличии жизнь со всеми ее обстоятельствами становится тусклой и унылой. От такой мечты жить сегодняшним днем совершенно не хочется. Например, один мой знакомый мечтает стать миллионером. Не каким-то там жалким представителем среднего класса с маленьким коттеджем на берегу Дубны или Клязьмы, годовым доходом в сто пятьдесят тысяч долларов и кучей счетов за красивую жизнь. Нет, этот вариант его никак не может устроить, потому что в этом случае надо много работать, добиваться карьерного роста, ночей не спать, да еще плюс ко всему подсиживать конкурентов, никому не верить и постоянно бояться сорваться вниз. Этот путь самурая ему неинтересен. Он работает массажистом три раза в неделю и мечтает стать миллионером, но только каким-нибудь быстрым и необременительным способом. Он мечтает о том, чем бы он стал заниматься, будь у него пять-семь миллионов долларов. Он бы рисовал картины, лепил из глины вазы, носил белые льняные одежды и делал бы зарядку на собственном кусочке океанского берега. Впрочем, для этого надо иметь лимонов десять-пятнадцать.

– Хотя, если бы у меня было семь миллионов, уж я как-нибудь сделал бы из них пятнадцать, – говорит он.

– Ты уверен? Вот у меня есть семь тысяч рублей, сделай мне из них пятнадцать, а? – смеюсь я.

– Это совсем другое. У по-настоящему богатых людей гораздо больше возможностей удвоить капитал.

– Мне кажется, деньги никому не даются легко, – сомневаюсь я.

– А как же везение? Шанс в жизни есть у каждого. Вот когда у меня появится такой шанс, я его не упущу. Уж я не буду вести эту унылую нищенскую жизнь, – обещает он мне, впрочем, как и всем остальным. Друзьям, знакомым. Своей жене. Когда проигрывает в автоматы всю свою более чем скромную зарплату массажиста. Он старается не упустить ни одного своего шанса на миллион, поэтому, кроме зарплаты, он периодически проигрывает и чужие деньги. Или деньги, взятые в долг на лечение матери, сестры, собаки. Потом мой знакомый понимает, что судьба снова не соизволила выделить ему миллионы, которые позволили бы ему стать тем, кем он мог бы стать. И соответственно, у него начинается запой, из которого он выбирается то без жены, то без мебели или семейного хрусталя. И никогда ему не приходит в голову, что его мечта – не более чем способ ничего не предпринимать для улучшения своей жизни. Он сидит на месте, предаваясь страшному пороку, и делает несчастными всех, кого угораздило близко соприкоснуться с ним. Но более других от всего этого страдает он сам, теряя годы, талант (а он на самом деле очень хороший детский массажист) и здоровье. Разве не было бы лучше ему начать мечтать о чем-то другом? Например, о том, чтобы устроиться на постоянную работу массажиста в дорогом медицинском центре. И снова жениться, но только на этот раз надолго. До общих правнуков. Такая мечта вполне могла бы осуществиться.

Многие мечтают о том, чтобы уехать за границу. Они клянут в своих бедах политический строй, правительство, режим и органы внутренних дел. Ольга, моя Ольга уверена, что ее Настоящая Жизнь начнется, если ей удастся сбросить двадцать пять кило. Не уверена, что в таком ракурсе Настоящая Жизнь когда-нибудь начнется.

Я же считаю, что во всех бедах моей жизни виноват Алексей Рубин. Если бы он не бросил меня так вероломно, я бы, возможно, нашла бы в себе силы и переменила свою жизнь на какую-нибудь другую. Больше соответствующую моим внутренним потребностям. По крайней мере, я бы бросила ненавистную работу в банке. Но я хожу на службу, работаю незаметным винтиком в неповоротливой машине, которой управляют совершенно неизвестные рулевые. Все мы умело находим ответ на вопрос «почему мы не живем той жизнью, которой бы хотели жить». Всегда кто-то (или что-то) мешает расправить нам крылья. И я тоже не готова делать ничего, чтобы эту жизнь поменять. Во всем виноват Алексей Рубин. Точка. Наливай, Оля.

– С тобой что-то не так! – воскликнула Ольга, выслушав весь мой бред.

Я все-таки доехала до нее, но оказалось, что за время разлуки мы довольно далеко друг от друга отошли и нам теперь сложно найти тему для разговора. Да и ехала я больше для очистки совести. Чтобы Ольга перестала упрекать меня в том, что я ее игнорирую. Соловейка явно просто соскучилась по мне. Она соскучилась гораздо больше, чем я могла представить себе. Я испытала острое чувство вины, главным образом от того, что не могла улыбнуться в ответ ее радостной улыбке. Сидя в метро, я была уверена, что мы сможем чудесно провести время. Подходя к нашему дому, я уговаривала себя, что все будет не так уж и плохо. Глядя в ее глаза, я поняла, что уже хочу уехать обратно.

– Просто президент Республики Беларусь. Невозможно до тебя достучаться! – заворчала Оля, но без какого-то реального упрека.

– Я просто очень занята последнее время, – фальшиво пыталась оправдаться я.

– Слушай, не неси этот бред. Я не собираюсь требовать у тебя отчета. Приехала и молодец! Может, выпьем? – мудро (как всегда) предложила она.

Я не стала ломаться и согласилась. Честно говоря, я не планировала тяжелых откровений и жалоб на жизнь. Но как-то так получилось. Возможно, все-таки сказался информационный вакуум, в котором я жила. Мне совершенно не с кем было говорить по душам. С Мишей я не то что по душам, я и просто говорить старалась поменьше. На работе, после той истории, я постоянно чувствовала некоторое давление со стороны коллег. Неявное, оно мне просто мерещилось… Косые взгляды коллег становились моей манией. Я даже подумывала о смене работы.

– Мне бы хотелось работать поближе к дому, – говорила я, но имела в виду «я никого из вас не желаю больше видеть». Определенно, со мной не все было в порядке. И, как я сказала, я знала, кто в этом виноват.

– Конечно, со мной все не так. Но не будем об этом, – усмехнулась я.

Крымское крепленое, которое случайно оказалось в Соловейкином загашнике, помогло нам найти общий язык.

– А о чем? О том, что я не должна худеть? – нахмурилась она.