Откуда взялся этот Клемент? - Кит А. Пирсон

мало, но станет ли он причинять вред престарелому священнику?

Ожидание становится невыносимым.

Я вылетаю из ризницы в темный коридор. Открытая дверь справа так и манит меня к себе.

Осторожно перешагиваю порог и оказываюсь в задней части церкви, напротив входных дверей. Тишь да гладь, ни малейших признаков обоих мужчин. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Вдруг из дальнего конца церкви доносится чей-то голос. Громкий, но слов не разобрать.

Я неподвижно стою, совершенно парализованная неуверенностью. Может, просто взять и убежать, бросив Клемента расхлебывать заваренную им кашу? Ведь никто не узнает, что я здесь была, и не свяжет с каким бы то ни было преступлением.

Но хватит ли меня на такое? Оставлять Клемента не совсем честно, верно ведь?

В этот момент хлопает дверь.

Я поворачиваю голову на звук. Из-за каменной колонны внезапно появляется Клемент и устремляется по проходу между скамьями. С большими пальцами в карманах джинсов вид у него такой, будто он направляется на прогулку.

Так же небрежно он вел себя и после драки с Черным и Синим. И это определенно не предвещает ничего хорошего.

Клемент подходит ближе, и позади него я замечаю мелькание знакомого твидового пиджака. Мне доставляет неимоверное облегчение видеть преподобного Норриса ковыляющим по проходу в добром здравии. Увы, выражение лица старика предполагает, что радоваться мне совсем недолго.

Клемент подходит ко мне и шепчет одно-единственное слово:

— Спалил.

Священник же может позволить себе пренебречь лаконичностью и вопит на всю церковь:

— Одному из вас лучше объяснить, какого черта здесь происходит, пока я не позвонил в полицию!

Я поворачиваюсь к Клементу.

— Прости, пупсик. Он застукал меня, когда я уже спускался по лестнице колокольни. И никакого чертова слитка я не нашел.

Преподобный с пыхтением подлетает к нам, лицо у него едва ли не пунцовое.

— Ну? — ревет он.

Клемент оборачивается и примирительно поднимает руки:

— Ладно, преподобный, вы меня застукали. Я просто кое-что искал. Никакого ущерба, так что мы пойдем себе, а?

Старик сокрушенно качает головой.

— Господи, как же я устал от таких, как вы.

— Каких таких? — удивляется Клемент, лишь на мгновение опережая меня.

Священник издает смешок, однако отнюдь не радостный.

— Думаете, вы первые? — неистовствует он. — Глупцы, все вы до одного!

Мы с Клементом недоуменно переглядываемся.

— Простите, преподобный, что-то мы не понимаем.

— Вы же искали этот чертов золотой слиток, а? Да как вам только достает наглости обманом проникать в дом Божий!

— До нас его искали и другие? — неуверенно переспрашивает Клемент.

— Да, перед тем как отправиться на поиски Санта-Клауса и Зубной феи! Идиоты!

Не знаю, возможно ли иметь дурацкий и жалкий вид одновременно, но я пытаюсь.

— Вот, блин, — стонет Клемент, задирая голову к стропилам.

— Нет, вы вправду решили, будто первые додумались до того, что он может быть здесь спрятан? — не унимается священник.

— Ага, — уныло отзывается Клемент.

Мы лгали преподобному Норрису с первого же момента нашей встречи. Теперь же наше разочарование столь очевидно, что правдивость ответа не вызывает у старика сомнений.

Добившись от нас признания, священник чуть смягчается.

— Нет здесь никакого золота, — спокойно произносит он. — И, говоря по совести, даже предположение об этом оскорбительно.

Меня переполняет чувство вины, и я не могу больше молчать.

— Простите нас, преподобный. Простите, — со всей искренностью говорю я. — Эта история нас чересчур увлекла. Я понимаю, что звучит глупо, но мы не замышляли ничего дурного, честное слово.

— Извинения приняты, но впредь вам не помешало бы задумываться о последствиях своих действий. Вы уже достаточно взрослые, чтобы соображать, что к чему.

— Мы поняли.

— А теперь, если вы не возражаете, мне пора.

Священник указывает на дверь, ведущую в ризницу. Не поднимая головы, я делаю пару шагов в указанном направлении, однако Клемент и не думает двигаться. Он обращается к старику:

— Прошу прощения, преподобный. Еще один вопрос, и мы оставим вас в покое.

— Только быстро, — неохотно уступает священник.

— Вы сказали, что предположение о спрятанном здесь золоте оскорбительно. А для кого оскорбительно?

— Да вы, похоже, толком ничего и не выяснили, а?

— В смысле?

— Оскорбительно для памяти моего дяди.

— Вашего дяди?

— Да. Человека, которого вы все ошибочно считаете владельцем украденного слитка — Гарри Коула.

23

Такого я не ожидала.

Клемент, судя по всему, тоже.

— Что? Но ваша фамилия Норрис! — пытается спорить он.

— Все верно, — кивает старик. — Дядюшка Гарри был братом моей матери.

Мы с Клементом ошарашенно переглядываемся, затем смотрим на преподобного.

— Ох.

— И он был хорошим человеком, — продолжает тот. — Ни за что не поверю, что он мог взять краденое. Людям хочется верить в сказочку о спрятанном золоте, вот только его ищут уже сорок лет, а никто так и не нашел. Надо полагать, из этого следует, что не было у моего дяди никакого слитка. А даже если бы и был, он не стал бы прятать его в церкви. Дядюшка Гарри слишком чтил церковь, чтобы пойти на такое кощунство.

Покончив с назиданием и защитой репутации дядюшки, священник многозначительно смотрит на часы.

Клемент улавливает намек и протягивает старику руку:

— Все ясно, преподобный. Нисколько не сомневаюсь, что Гарри был хорошим человеком.

Священник кивает и пожимает руку.

Раз уж план наш рухнул и сам священник подтвердил, что здесь отродясь не бывало никакого золота, я хочу убраться отсюда поскорее.

— Клемент, нам пора.

Затем обращаюсь к старику.

— Примите наши извинения, преподобный. Боюсь, за последнее время на меня слишком много всего навалилось, а когда выбора не остается, поверишь во все что угодно. Теперь-то затея и вправду кажется идиотской.

Он пытливо смотрит мне в глаза, оценивая искренность моего раскаяния. Затем, заметно смягчившись, отвечает:

— Я вас вполне понимаю. Когда нам кажется, будто молитвы наши остаются безответными, легко впасть в искушение и вступить на кривую дорожку. Но если держаться веры, Господь наставит на путь истинный.

— Спасибо, преподобный. Я попытаюсь.

— Остается только сожалеть, что мне не выпало возможности посоветовать то же самое и дядюшке Гарри, — грустно вздыхает священник. — Тогда вся эта нелепица была бы пресечена на корню.

И тут Клемент отваживается еще на один вопрос:

— Ничего, что я спрошу, преподобный? Почему же все-таки Гарри? Мы ведь не единственные идиоты, которые сложили два и два и получили пять. Если он не был замешан в ограблении на Бейкер-стрит, как же его приплели ко всей этой истории?

— Точно не знаю, я ведь тогда был еще подростком.

— Но ведь должна же быть какая-то причина. А если бы мы ее знали, то