Годунов. Кровавый путь к трону - Александр Бубенников

Годунов благодарственным кивком головы обозначил признательность патриарху за соболезнования, но сразу не ответил, задумавшись и как бы предлагая вместе разобраться с тем, что мучило душу царя с давних пор. Показывая всем своим напряженным видом, что хочет поделиться чем-то важным и наболевшим, он медленно, со значительными паузами, заговорил глухим голосом.

– Знаешь, владыка, что меня задело в словах Федора Ивановича?… Он не боялся своей смерти, потому что знал о немыслимых грехах своих предков из царского рода… О своих грехах, юродивого и блаженного… Так и сказал, царя Блаженного… Какие грехи были у него, юродивого и блаженного, по его разумению?… Он меня заставил задуматься над ускользающей от человека истиной греха в короткой жизни человека… Говорил о том, о чем я и сам думал, боясь своих ужасных мыслей… Мол, церковь, точнее святые отцы церкви, духовной властью облеченные, говорящие и действующие от имени Бога, способны царей менять, и царства изменять, и земли с народами тасовать… То ли по воле Господа Бога, то ли по их, святых отцов, воле, раз святым отцам понятна воля Бога… Так ведь недалеко и до борьбы святых отцов – епископов, митрополитов – за митрополичий и патриарший престол – в интересах боярских партий за власть, ставленников партий, претендентов на трон… И как легко святым отцам использовать феномен греховности человека, что простолюдина, что князя с боярином, что государя – грехом все объяснить, грехом пригрозить, грехом обречь на прозябание и поражение в жизни… О чем я?… Есть печальный опыт Федора Ивановича, потерявшего Феодосию якобы из-за грехов его царского рода… И мой не менее печальный опыт потери названного зятя Иоганна из-за моих собственных грехов… Это уже было со мной, владыка, когда погиб в холодной церкви мой сын-младенец Иван, я его, заболевшего, под влиянием духовника, напоил святой водой и оставил «на выздоровление» в холодной церкви… А крохотный Иван «в руках Господа» помер… Как же так?… Мне, великому грешнику, было объяснено, что из-за грехов родителей младенцу не свезло в холодной церкви… Не только мои грехи духовник припомнил, но еще больше грехи деда Ивана, Малюты Скуратова… Хорошо, что этих слов не слышала моя ополоумевшая от горя Марья, она бы этого говоруна-попа прибила бы на месте… Ничего я не сказал тогда супруге Марье о словах святого отца о грехах родителей и дедов, из-за которых погиб невинный ребенок… Только ожесточился душой, стал присматриваться к святым отцам, держащим нас в путах воздаяния за грехи наши и рода нашего… Господи, вот о чем я вспомнил, потеряв Ивана-сынка, Иоганна-зятя…

Они тогда много и доверительно говорили друг с другом. Годунов с удивлением для себя обнаружил неизменнический бесхитростный характер своего духовного пастыря. Так и сказал без тени фальши и хитрости владыка, мол, тебя сместят с престола царского враги твои, так и меня попросят освободить патриарший престол. У каждой боярской партии свой митрополит, метящий в патриархи: Гермоген, Игнатий, не исключено, что Филарет Романов захочет пройти свой путь к патриаршему престолу, через сан архимандрита, епископа, митрополита, раз у того союзники внутри страны и за рубежом. Удивился таким словам Годунов, хотел поподробней узнать про Филарета Романова, который у себя на Варварке змею подколодную Гришку Отрепьева вскормил и выпестовал, на радость отечественным и латинским врагам царя православного, да махнул рукой, и так хлопот полон рот. И все же, беседуя прямо и открыто с патриархом Иовом, поддержавшим его в тяжелый час семейных испытаний, свалившихся на плечи царя, Годунов напряженно думал о свободе выбора: человека, общества, государства, церкви. Доверяет ли власть – государственная, светская или церковная – человеку, как песчинке общества, сделать свой выбор в пользу того или иного уклада, в пользу «природного» или «не природного» царя либо не доверяет, беря человека под жесткую опеку государственными законами (введением или отменой того же Юрьева дня) и ограничениями православной веры. Ведь в тех же политических играх разные боярские партии используют простых людей и святых отцов, действующих «со своим Богом» в благовидных или неблаговидных целях правовой, хозяйственной и церковной жизни государства.

Годунов издалека завел речь с владыкой о споре стяжателей Иосифа Волоцкого и нестяжателей Нила Сорского (намекая, что того вместе с «еретиками жидовствующими» активно поддерживала великая княгиня Елена Волошанка с сыном, Дмитрием-внуком, за что те и поплатились), мол, свой выбор предлагало нестяжательское движение с его союзниками тогда и сейчас. Владыка горестно всплеснул руками и заметил в ответ на реплику царя, что, по сути, через всю эпоху исчезающих один за одним отравленных Рюриковичей прослеживается борьба двух этих групп. Помимо духовной, идейно-религиозной борьбы иосифлян и неиосифлян, велась политическая борьба за власть последователей Ивана Великого и Дмитрия-внука, попутно не исчезала схватка партий старомосковского боярства и «служилых князей», выходцев из Литвы. Именно эта борьба иосифлян и нестяжателей, их последователей-соратников из боярских партий определила характер исторического – церковного и хозяйственного – устройства и развития Московского государства.

– Попробовал бы ты, государь, пригласить Константинопольского патриарха в Москву с просьбой посодействовать устройству патриаршества на русской земле, если бы у духовной власти стояли нестяжатели, сторонники Нила Сорского?… Тот патриарх ехал сюда милостыню собирать от наших богатых церквей – стараниями святого Иосифа Волоцкого, – а при нестяжателях вместо богатств и убранства церквей была бы только вошь на аркане да фаворский свет изредка им чудился. Посмотрел бы заморский патриарх на бедность церквей и монастырей при нестяжателях, да и отказал бы им в патриаршем престоле…

– А последователям Иосифа Волоцкого не отказал… Потому ты его и прославил, канонизировал… А Нила Сорского когда-нибудь канонизируют?

– Вряд ли, – равнодушно ответил патриарх, – на местном уровне и сейчас его чтут как святого, но… Впрочем, слепой сказал: «Посмотрим». Кто знает, что на Руси случится… Царя Годунова и царя Федора всегда будут вспоминать добром за то, что те помогли установить патриаршество на Руси… Так ведь может другой царь найтись из победившей династии, что патриаршество это и отменит…

– Не может быть такого…

– Всяко было и всяко может быть… – без тени назидания произнес патриарх Иов. – …А с младенческими душами загубленными – Марии Старицкой, Феодосии, Иоганна – ты, государь, какой-то глубинный пласт сострадания затронул… Аж заболело все внутри… И сейчас болит невыносимо – за что?… Упокой их души, Марии, Феодосии, Иоганна, Господи… Прими еще раз от меня великие соболезнования, государь… Передай мои глубокие соболезнования царевне Ксении, великой рукодельнице, какой на Руси после княгини Ефросиньи Старицкой давно не было…

При вскрытии княжеских гробниц исследователями в середине 1990-х годов в костях отравленной по приказу Ивана Грозного пятилетней Марии Старицкой обнаружено убийственное содержание мышьяка и ртути: 8.1 мг и 0.11 мг, соответственно. В останках добивавшегося престола, а потом низложенного великого князя Дмитрия Юрьевича Шемяки, внука Дмитрия Донского, отравленного по приказу двоюродного брата Василия Темного, обнаружено мышьяка 0.21 мг на 100 г массы.