Кодекс экстремала - Андрей Дышев

Машина взлетела на перевал на большой скорости, но за два десятка метров до постамента снова пригасила скорость. Я видел, как водитель повернул голову вправо, глядя на чучело. Свободная рука ушла вниз, затем – резко вверх. Он выпрямил ее, высунув в окошко. Матово блеснул ствол пистолета. Один за другим прозвучали три выстрела. Я успел увидеть, как гипсовая голова разорвалась на куски, словно внутри ее сработала граната. Крошки защелкали по бетонной поверхности постамента, и рядом со мной упал отвратительный розоватый нос. «Тойота» взвыла мотором. Я сделал какой-то несуразный прыжок и упал на шоссе перед машиной, мчащейся на меня. У меня уже не оставалось времени, чтобы так же эффектно, как киллер, вытащить пистолет и, вытянув руку, направить его на цель. Рукоятка зацепилась за край кармана, а палец уже давил на спусковой крючок. Две пули ушли выше кабины в небо. Третья выбила лобовое стекло, и оно осыпалось мокрым сахаром. Завизжали тормоза. Киллер машинально рванул руль в сторону, пытаясь меня объехать. Он все еще держал в правой руке пистолет, сжимая его рукоятку вместе с рулевым колесом. Четвертый раз я смог выстрелить, хорошо прицелившись. Машина съехала на обочину и сразу же сбила оградительный столбик. Деформированное правое крыло острым клином вонзилось в колесо. Раздался скрежет, дверка раскрылась с такой силой, словно по ней изнутри ударили ногой. «Тойота» с намертво заклинившим правым колесом пробороздила метр юзом и, развернувшись боком, замерла в нескольких шагах от меня.

Я вскочил на ноги и кинулся к машине. У самой двери на земле лежал револьвер с коротким тяжелым стволом. Я откинул его ногой и заглянул в кабину. Согнувшись вдвое, на сиденье стонал и корчился молодой человек в джинсах и бордовой майке. Обе руки, выпачканные в крови, он прижимал к верхней части груди, словно что-то прятал и боялся, что я отниму это у него.

Я придавил его коленом и рывком отвел окровавленную руку от груди. Киллер повернул лицо в мою сторону, и я увидел перекошенный от боли рот, маленькие темные глазки, спрятанные под тяжелыми надбровными дугами со сросшимися на переносице бровями. Темное пятно было почти незаметно на бордовом фоне.

– Вылезай! – приказал я, приставляя ствол своего «ТТ» к голове убийцы.

Парень застонал, когда я, поторапливая, дернул его за руку. Он не симулировал: пуля, кажется, угодила ему под левую ключицу, и рана доставляла сильную боль. Опасаясь, как бы он сейчас не отдал концы, я выволок его наружу, положил на землю и стал сдирать с него майку.

К счастью, все оказалось намного проще, чем я предполагал. Рана, на мой неискушенный взгляд, была пустяковой, точнее – не смертельной. Над плечевым суставом чернела дырочка, и из нее тонкой струйкой сочилась кровь. Возможно, моя пуля раздробила киллеру сустав, но сострадать убийце по этому поводу я не стал. Знал мокрушник, на какое дело шел, – значит, пусть теперь выгребает по полной программе.

Я перевернул его животом вниз, встал ему на спину и завел обе руки назад. Парень заорал и, пока я не очень умело надевал ему наручники, скрипел зубами, пуская слюни на горячую пыль.

– Наелся? – спросил я, приподнимая его и оттаскивая к постаменту.

С каждой минутой тьма сгущалась, и это было мне на руку. Мимо нас, обдав горячим выхлопом, промчалась грузовая машина, и мужчина, сидящий за рулем, даже не взглянул в нашу сторону. «Тойота» в принципе не могла вызвать подозрения – мало ли для чего водителю понадобилось остановиться на обочине у бывшего памятника? А то, что у машины нет лобового стекла, в сумерках трудно было разглядеть.

Пока киллер, сидя у постамента, плевал себе под ноги и морщился, я сходил на противоположную сторону, поднял с земли несчастное обезглавленное чучело, снял с каркаса костюм, проволоку скинул с обрыва, а газетные комки, сложив в кучу, поджег. Огонь вспыхнул на минуту и быстро погас. Я переоделся в костюм, а камуфлированные брюки и куртку кинул в рюкзак. Револьвер убийцы я поднял с земли при помощи обрывка бумаги, чтобы не оставить на нем свои отпечатки, и опустил в полиэтиленовый пакет. Киллер исподлобья наблюдал за моими действиями, и его лицо становилось все более мрачным.

– Да, парень, – помог я ему с выводом. – Вляпался ты по-крупному… Ну-ка отодвинься немного от стеночки.

Я перевязал его куском ветоши, которую предусмотрительно прихватил с собой. Повязка на сгибе локтевого сустава держалась плохо, и мне пришлось перекинуть петлю через шею. Закончив с этим делом, я принялся за машину. Острый край крыла крепко вонзился в покрышку, чудом не пробив камеру. Пришлось выпрямлять его тяжелым булыжником. Несколько сильных ударов – и колесо освободилось от мертвой хватки.

– Садись, стрелец, – сказал я, шире открывая вторую дверку и приглашая киллера сесть в машину. Он не заставил меня повторять, с трудом поднялся на ноги и сел на сиденье слева от места водителя.

«Тойота» завелась не сразу, у меня даже сердце екнуло от мысли, что придется тащить этого раненого бойца на себе, но после пятой попытки мотор заурчал.

Я вырулил на шоссе. Какая-то деталь еще задевала колесо, и при этом раздавался звук рвущейся материи, но машина тем не менее резво бежала вперед и слушалась руля.

– Куда везешь? – глухим голосом спросил киллер.

– В милицию, конечно, – ответил я, счищая с приборной панели стеклянные крошки.

– Не надо к ментам. Давай договоримся.

Я на это и рассчитывал.

– Давай, – охотно согласился я и притормозил.

Парень сделал движение, словно хотел освободить руки, скосив глаза, посмотрел на повязку с небольшим красным пятном. «Боится за свою жизнь, – подумал я. – Это хорошо. С таким легче разговаривать».

– Ты должен остановить кровотечение, – сказал он командным тоном. – Сделай что-нибудь, иначе я ничего тебе не скажу.

Ого! Он уже ставит мне условия. Меня это взбесило, и я дал волю чувствам. Выскочил из машины, обошел ее, раскрыл дверцу и, схватив киллера за волосы, рывком вытащил наружу. Он явно не ожидал столь бурной реакции и стал вяло сопротивляться. Мне очень хотелось, чтобы он горько пожалел о своих последних словах, и сильным толчком в спину я заставил его быстро пойти к морю.

Черные волны накатывали на берег, с грохотом разбивались о прибрежные камни, и до меня долетали холодные брызги. Отраженная луна плясала по скомканной поверхности моря, и эта бесовская пляска гармонично дополняла процесс выяснения отношений с убийцей. Я поставил его на скользкий плоский камень, который заливало водой с каждой волной, вытащил пистолет и поднес его к белому лицу киллера.

– Вот что, урод, послушай меня внимательно, – сказал я громко, чтобы меня можно было хорошо услышать. – Твоя поганая жизнь не стоит ничего, как бы ты ни пытался убедить меня в обратном. Я с наслаждением влеплю пулю в твою рожу, если ты еще раз позволишь себе разговаривать со мной таким тоном. Ты навозный червь, отработанный материал, дерьмо, и общаться с тобой – значит унижать чувство собственного достоинства. Я терплю тебя только потому, что еще не вытряс из твоих тупых мозгов нужную мне информацию. А теперь пошел в машину, труподел!