Госпожа президент - Анне Хольт

— Я вот думаю, — продолжал Стубё, пощипывая мочку уха. — Я вот думаю, соображаете ли вы, парни, до чего идиотский совет вам дали. Не качайся!

Ножки стула грохнули об пол.

— Какой еще совет? — нехотя спросил Канцлер, скрестив руки на груди и уставясь в пол. До сих пор он еще ни разу не посмотрел Ингвару в глаза.

— Да глупость эта, которую вам вдалбливают адвокаты: мол, в полиции держи язык за зубами. Неужели непонятно, что это полный идиотизм?

— Раньше всегда срабатывало. — Герхард осклабился, пожал плечами, но сидел по-прежнему развалясь. — Вдобавок я, черт подери, ничего плохого не делал. Ездить по Норвегии пока никто не запрещал.

— Ну вот! — Ингвар хмыкнул.

В глазах Герхарда Скрёдера впервые мелькнуло что-то вроде любопытства.

— Ты к чему клонишь-то? — Он схватил бутылку минералки и в упор посмотрел на Ингвара.

— Вы всегда отмалчиваетесь. И нам понятно, что рыльце у вас в пушку. Нас это, между прочим, только раззадоривает. Из вашего брата ничего просто так не вытянешь, но и мы не лыком шиты, знаем, как действовать, чтоб вас проняло. Ты пойми…

Он наклонился над старым облезлым столом, который их разделял.

— В таких делах, как это, когда ты воображаешь, будто не делал ничего противозаконного, тебе не выстоять. Долго ты не продержишься. Прошло всего-навсего, — Ингвар взглянул на часы, — двадцать три минуты, а ты уже открыл рот. Неужели непонятно, что мы давным-давно разгадали вашу кретинскую уловку? Невиновный всегда готов говорить. Но и тот, кто говорит, зачастую виновен. А тот, кто молчит, виновен всегда. Лично я знаю, какую бы выбрал стратегию, если можно так выразиться.

Грязным пальцем Герхард Скрёдер потер переносицу. Ноготь был посиневший, обкусанный. Парень опять принялся качаться на стуле. Явно забеспокоился, надвинул на глаза бейсболку. Ингвар взял со стола большой блокнот, достал фломастер и молча начал что-то писать.

Разыскать Герхарда Скрёдера не составило труда. Он развлекался с литовкой-проституткой в одном из домов в районе Грюнерлёкка. Квартира числилась в обширном полицейском реестре притонов, где ошивались ословские уголовники, и высланный патруль уже с третьей попытки попал в яблочко. Через считаные часы после того, как Ингвар опознал его по неважнецкой записи с камеры наблюдения на круглосуточной автозаправке, Герхард был задержан. Час не то два его помариновали в «обезьяннике», откуда его и забрал Ингвар Стубё, которого он встретил громкой бранью.

С тех пор он молчал. До этой самой минуты.

Выдержать тишину явно было труднее, чем все Ингваровы вопросы, обвинения и ссылки на видеоулики. Герхард грыз ноготь большого пальца, обкусанный почти до основания. Одна коленка у него тряслась. Он кашлянул, откупорил бутылку с водой. А Ингвар знай себе чертил в блокноте этакий психоделический узор из багровых полос и звезд.

— Все равно я дождусь адвоката, — в конце концов сказал Герхард и выпрямился на стуле. — И я имею право знать, что я, по-вашему, сделал. Просто покатался на машине с пассажирами. С каких пор это противозаконно, а?

Ингвар аккуратно завинтил колпачок фломастера, положил его на стол. По-прежнему не говоря ни слова.

— Черт, да где ж этот Уве Рёнбек? — буркнул Герхард, видимо отказавшись от первоначальной своей стратегии. — А без адвоката тебе со мной говорить не разрешается, если хочешь знать!

— Почему? — сказал Ингвар. — Например, я могу спросить, не желаешь ли ты свежего кофе. К этому ты не притронулся, и он остыл.

Герхард уныло покачал головой.

— Могу оказать тебе и другую услугу. — Ингвар встал. Медленно сделал несколько шагов и присел на край стола, вполоборота к Герхарду.

— Это какую же? — буркнул арестант в бутылку, которую аккурат поднес ко рту.

— Ты согласен, чтобы я оказал тебе услугу до прихода адвоката?

— Черт побери, Стубё! Ты о чем толкуешь?

Ингвар шмыгнул носом, утерся рукавом рубашки. В помещении было холодновато. Наверно, вентиляция работает в неправильном режиме.

А возможно, это сделано нарочно, чтобы разогнать духоту — слишком уж много полицейских круглые сутки работали в управлении. Даже сейчас, в половине восьмого, когда коридоры обычно пустовали, а кабинеты стояли на замке, — даже сейчас повсюду хлопали двери, слышались шаги, голоса, звон ключей, как шумным пятничным утром.

Пиджак висел на спинке стула. Ингвар слез со стола и надел его.

— Ты никогда мне не нравился, Герхард, — с дружелюбной улыбкой сказал он.

Тот молчал, ковыряя болячку.

— Поэтому, наверно, — продолжал Ингвар, расправляя лацканы, — я в данный момент даже рад, что ты держишь язык за зубами.

Герхард сорвал с головы бейсболку, открыл рот, собираясь что-то сказать, и тотчас передумал, но с опозданием: прежде чем он стиснул зубы, из горла вырвалось забавное хрюканье. Он снова откинулся на спинку стула и яростно почесал пах.

— Очень даже рад, — повторил Ингвар. Он стоял спиной к задержанному и словно обращался к воображаемому третьему лицу. — Потому что ты мне не нравишься. А раз ты занял такую вот позицию, я могу только отпустить тебя. — Он резко повернулся и жестом показал на закрытую дверь. — Я могу тебя отпустить. У тех-то парней совсем другие способы воздействия, не чета моим. Совсем другие.

Он негромко хохотнул, будто мысль о том, чтобы отпустить Герхарда Скрёдера, здорово его забавляла.

— Ты о чем?

— Пожалуй, я так и сделаю, — сказал Ингвар, опять-таки будто не Герхарду, а кому-то еще. — Свалю с плеч эту дурацкую затею. И пойду домой. Отдохну. — Он похлопал себя по карманам, как бы проверяя, что бумажник и ключи на месте и можно двигать домой. — И никогда больше тебя не увижу. Одним подонком меньше, не придется тратить на тебя ресурсы полиции.

— О чем, черт возьми, ты толкуешь?! — Герхард хватил кулаком по столу.

— Ты же сказал, будем ждать адвоката, — улыбнулся Ингвар. — Так что сиди себе и жди. Один. Я позабочусь, чтобы Рёнбек тут не надрывался. Бумаги заполнят — и можешь идти. Желаю тебе приятного вечера, Герхард.

Он прошел к двери, отпер ее, хотел отворить.

— Подожди! Подожди!

Ингвар замер, положив ладонь на дверную ручку.

— В чем дело?

— Ты кого имеешь в виду? У кого якобы другие способы… Про что ты, черт подери, толкуешь?

— Н-да, Герхард… Тебя прозвали Канцлером, верно? Я думал, при таком прозвище ты мало-мальски разбираешься в международной обстановке.

— Черт, я… — Бледная физиономия взмокла от пота. Герхард снова сорвал с головы бейсболку. Жирные волосы облепили череп, одна прядь упала на глаза. Он попытался сдуть ее. — Ты что, имеешь в виду американцев?

— Угадал, — улыбнулся Ингвар. — Желаю удачи.