Только одна ночь - Кира Дэвис

– Думаю, я все же не останусь на ужин. – Том поворачивается ко мне, открыто пренебрегая обществом стоящего перед ним мужчины. – Вино на столе ваше… хотя мне кажется, вам потребуется что-нибудь покрепче.

– Я провожу тебя до машины, – предлагаю я.

Том кивает:

– Сначала возьми ключи. Тут замок капризный.

Да, во многом Том умнее меня. Его разум не замутнен ни эмоциями, ни болью. Я вынимаю ключи из сумочки и следую за ним к машине.

– Он зол. Он не хочет тебя отпускать, – говорит Том, пока мы идем по подъездной дорожке, а Дейв сверлит наши спины взглядом. – Ни один мужчина в здравом уме не захотел бы.

Его новая машина сверкает темным серебристым металликом, напоминая мне о зеркальных окнах офисного здания Maned Wolf. Том останавливается у водительской дверки, крепко сжимая ключи в ладони.

– С тобой все будет в порядке?

Я внимательно всматриваюсь в его лицо. Раньше мне никогда не доводилось видеть на нем заботливого выражения.

– Дейв ничего мне не сделает, – говорю я.

– Он уже плохо с тобой обращается, Кейси. Это настоящее оскорбление.

– Я знаю… я просто хотела сказать… что он не поднимет на меня руку, Том.

– Я могу отвезти тебя домой, – осторожно предлагает он. – Или, если хочешь, к нему.

Я краснею, и Том кисло улыбается:

– Думаешь, лучше притвориться, что я ничего не знаю?

Я киваю. Мое отражение в лощеном боку авто распадается на кусочки.

– Ладно. Для меня Дейв – единственный мужчина в твоей жизни. Ваши отношения с мистером Дейдом чисто профессиональные. Вот видишь, – говорит он, отпирая дверку, – факты можно купить, иногда всего за одну улыбку.

Но я не улыбаюсь. Я держу свои мысли при себе, пока он забирается внутрь, и мое отражение начинает меняться, колеблется и исчезает, когда он отъезжает от обочины.

Когда я возвращаюсь обратно, Дейв все еще стоит на пороге, но ярость уже сменилась нерешительностью. Я прохожу мимо, жду, пока он закроет дверь, и поворачиваюсь к нему лицом.

– Я сильнее этого платья. Я сильнее всего этого. – Слова плоские, невыразительные. Это простая истина, не требующая украшательств. – Ты думал, Том Лав забудет, кто я такая? Думал, что он увидит меня в этом наряде и начнет обращаться со мной иначе? Я уже пять с половиной лет работаю с ним.

– Да, – признает он. – А я уже шесть лет твой бойфренд. Но как я уже говорил, я тебя абсолютно не знаю. Я знаю только одно: та одежда, которую ты носила раньше, тебе больше не подходит. А эта очень даже к лицу.

Я чувствую, как дешевая ткань липнет к телу, как воздух струится между ног, напоминая об отсутствии белья. Я должна была бы чувствовать себя уязвимой, но это не так. Это он слаб, это он в отчаянии. Перед ним я уязвима не больше, чем перед птицей со сломанным крылом.

– Значит, теперь ты так видишь наши отношения? – нахально интересуюсь я. – Ты будешь постоянно пытаться втоптать меня в грязь, а я буду подниматься над этим?

– Ты серьезно, Кейси? – шипит он. – Посмотри на себя! Ты одета как последняя шлюха.

– И все же Том не увидел во мне шлюху. – Я делаю шаг вперед. И добавляю, поддавшись безумному импульсу: – Роберт, впрочем, тоже.

– И ты смеешь произносить его имя? Здесь, в моем доме?

Я улыбаюсь. В викторианских романах он непременно добавил бы: «Как ты смеешь?», и я одним поднятием брови ответила бы ему на незаданный вопрос: «Еще как смею».

Но тут надо быть осторожной. Как только Дейв сдастся, как только он поймет, что все его усилия пошли прахом и ему не удалось наказать меня должным образом, все закончится телефонным звонком. Том прав. Если он выдаст меня людям, которым такие вещи небезразличны, людям, которые небезразличны мне, он снимет с меня храбрость, как шкурку с апельсина. И я потеряю все.

Поэтому я сбавляю обороты и предлагаю ему пряник, а не кнут.

– Полагаю, ты тоже не видишь меня в этом свете. Ты просто злишься. Но я думаю, ты был искренним, когда сказал…

– Что сказал? – Его слова сочатся ядом, как зубы кобры.

– Когда сказал, что ты хочешь, чтобы я помогла тебе почувствовать любовь. Мне кажется, ты снова хочешь любить меня.

Он подходит ближе, сначала неуверенно, но с каждым шагом все решительнее и агрессивнее.

– Он не похож на меня, да? Он тверже? Грубее? Более властный?

– Так вот в чем все дело! Во властности? – устало вздыхаю я.

– Дай мне шанс. – Он поднимает правую руку и кладет мне ее на шею, не давая сдвинуться с места. – Я могу дать тебе то, что ты хочешь. – Его левая рука ложится на мою грудь.

Я отвешиваю ему пощечину.

Медленно, не отрывая от меня взгляда, он опускает руки, движется боком к низкому столику и берет ключи.

– Куда ты? – спрашиваю я, когда он открывает платяной шкаф.

– Ухожу. – Он язвительно ухмыляется и добавляет: – Мне нужно подумать, стоит тебя раздавить или нет. Не жди меня. Мне потребуется время.

Воздух жжет легкие. Наверное, я зашла слишком далеко. Но он лишил меня выбора и породил в груди ярость, с которой мне слишком трудно управиться.

– Моя машина все еще у офиса, – тихо говорю я.

– Она тебе не понадобится, – заявляет он. – Сегодня ты останешься здесь. Тебя может спасти только послушание.

На этот раз я не стала спорить. Это бесполезно. Я просто стою и смотрю, как он выходит на улицу.

И лелею новую фантазию – он никогда не вернется обратно!

Я стою одна в холле несколько секунд, минут, целую вечность, решая, в какое воображаемое путешествие отправиться мне из этого ненавистного места. О чем пофантазировать теперь? О том, как я качаюсь на ласковых волнах Средиземного моря? Как танцую в Нью-Йорке? Но мозг упрямо не желает покидать реальность. Он хочет быть здесь и сейчас. Всего несколько дней… сколько жизней я сумела вместить в этот крохотный отрезок времени?

У меня вдруг начинает кружиться голова, и я прислоняюсь к стене. Просто невероятно, что я могу проиграть такому наивному противнику. Но я не привыкла к подобным баталиям. Моими противниками всегда были мои желания и воспоминания, а война исключительно внутренней. Но даже в этой войне мои оппоненты были конкистадорами. Они обходили мои оборонительные сооружения и захватывали мозг своими колониальными амбициями, оттесняя меня в резервации, где единственный способ выжить – это рабское подчинение.

Я слышу шаги по ту сторону двери. Что Дейв забыл? Может, еще раз оскорбить или запугать меня?

Я отхожу к гостиной, глядя на то, как вертится ручка – немного в одну сторону, потом в другую. Почему он просто не воспользуется ключом?